И без того узкие губы женщины с ярко-морковной помадой поджимаются.
Глава 11
— Бурные ночи, смотрю, проводишь, Журавлева. Правильно мне Фоминична говорила. Гнать тебя надо поганой метлой и квартиру сдавать достойным людям! А у тебя, поди, тут притон организован. Соседи на шум жалуются. Мужиков, небось, водишь. Вона как все тело в следах! А я-то по доброте своей жилье прошмандовке сдала. Тьфу ты! Смотреть на тебя не могу. Оденься! Похабница!
От такого нефильтрованного потока у меня рот в шоке открывается.
— Алевтина Мудае… — чуть не ляпаю прозвище злостной бабенки, но вовремя поправляю себя, — эээ… Михайловна, вы в своем уме?! Что вы такое говорите?
— Говорю, что все! Хватит! Чтобы ноги твоей здесь не было с хахалями твоими!
— В смысле?!
Задаю вопрос, пока мозг еще обрабатывает информацию, не в силах переварить истеричные выпады ненормальной.
— В самом прямом! Квартиру освободи. Я тебе жилье по скидке сдавала, а мне нормальную цену предложили. Людям срочно надо, так что чтобы завтра утром я пришла и тебя здесь не увидела!
— У меня квартира наперед оплачена, вы в своем уме?! Куда я пойду?!
— Меня не волнует. Скажи спасибо, что время на сборы даю, а не ментам сразу звоню со своими подозрениями!
— Какими подозрениями?!
Переспрашиваю, хотя адекватностью здесь и не пахнет. Только жажда наживы и мой прокол, что я не заключила договор по аренде с хозяйкой.
— Что ты промышляешь тем самым, — делает большие глаза и смотрит многозначительно.
Так и хочется спросить “чем тем?”, но разум вовремя включается. Тут решение уже принято, а я на птичьих правах. Не доказать же, что все уплачено. Расписок нет, ничего нет. Мое слово против ее. А общаться с полицией мне как-то не хочется. Не после того, что произошло в лучшем лоундже «Элита».
От воспоминаний становится горько. А ведь Алевтина Мудаевна в чем-то права с позиции искривленных зеркал, я ведь провела ночь с мужчиной, который также принял меня за “ту самую” представительницу древней профессии.
От мыслей становится слишком тошно.
— Я хозяйка и в своем праве! — как гончая, взявшая след, выпячивает грудь пятого размера и готовится меня выживать всеми способами.
Не отвечаю больше ничего. Смотрю в размалеванное лицо нафталиновой старухи. Есть такие злыдни. Ничего общего с моей бабушкой, которая осталась в воспоминаниях доброй женщиной, подкармливающей меня разными пирожками.
Теплое воспоминание из далекого детства вспыхивает лучиком добра и затухает от слов Алевтины Мудаевны.
— Время до утра! Ключи сдашь Фоминичне! На этом все! Вздумаешь мне нагадить под конец, имей в виду: у меня есть копия твоего паспорта, а зять мой в прокуратуре работает! Если что — из-под земли достану!
Гаркает так, что у меня уши закладывает, затем разворачивается и выходит, прикрыв за собой дверь, а я валюсь обратно на диван и пустым взглядом смотрю на шкаф, видавший свои лучшие годы разве что в эру совка.
Злость и обида поднимаются в груди. Денег нет. Работы нет. Да еще и эта “домомучительница” решила сыграть свою роль в том, чтобы окончательно выбить почву из-под моих ног. Даже если бы я захотела в отместку навредить Алевтине Михайловне — здесь ломать нечего, как, впрочем, и брать.
Слезы обжигают глаза, становится горько и обидно.
Надеваю свои домашние вещи, собираю волосы и топаю на кухню. Я не помню, когда я ела в последний раз, но открыв холодильник, в котором даже останков повешенной мыши не осталось, я достаю староватый сухой творог и принимаюсь его жевать, завариваю зеленый чай — говорят, тонизирует, но не помогает особо.
Дышу тяжело, жую, просто заставляю себя делать хоть что-то, чтобы не упасть в истерику. Наконец, беру телефон и звоню своей единственной подруге в мегаполисе.
Дышу тяжело, жую, просто заставляю себя делать хоть что-то, чтобы не упасть в истерику. Наконец, беру телефон и звоню своей единственной подруге в мегаполисе.
Пока жду ответа и считаю гудки, вожу пальцем по стеклу. На улице заряжает дождик, барабанит по окну. Трезвонит весело.
Тук-тук-тук…
Прикрываю веки и пытаюсь успокоиться. Подруга долго не берет. Отключаю и сжимаю телефон в руках. Не знаю, что делать. Как быть дальше. И от внезапной трели чуть не подпрыгиваю. Смотрю на дисплей и отвечаю на звонок.