— Мы решим всё без Сони, — отец даже не смотрит на меня, прикрывая своей спиной. — Дай девочке уйти. Она напугана и ничего не знает.
— Отойди, Авдеев, или будет хуже.
Папа, который никогда никого не слушал, вдруг кивает. Делает шаг в сторону, позволяя мне пройти. Я растерянно озираюсь, чувствую себя вырванной из привычной жизни.
Задыхаюсь, когда встречаюсь взглядами с мужчиной. Он сидит в кресле отца, бегло рассматривает меня. И я отвечаю тем же, забывая, зачем меня сюда привели.
Темные волосы и щетина, которая невероятно шла мужчине. Прищур темных глаз, почти зажившую ссадину на лице. Взгляд мечется, выделяя главные детали.
Я смотрю и смотрю, не в силах поверить.
Дорогой костюм и галстук вместо спортивного костюма.
Ухмылка вместо подбадривающей улыбки, которая била прямо в сердце.
Карие глаза, в которых ни капли привычного тепла.
— Здравствуй, Соня. Рад встрече.
А я впервые за столько месяцев мечтаю забыть о том, что знаю Яна.
И сдерживаюсь, чтобы не сорваться на крик.
Что здесь делает Волков? Он… пришел за мной?
Не понимаю, что он здесь делает, почему выглядит таким отстраненным. Я всё думала, как он появится, а я брошусь ему на шею. Всё будет хорошо, он точно обрадуется новости, что станет отцом.
Только теперь меня пробирает дрожью от его взгляда. Равнодушного, отстраненного. Ян смотрит на мой живот, удивлённо приподнимая брови. И его улыбка становится хищной, злой.
— Присядь, — Ян кивает на кресло напротив, подаётся вперед. — Думаю, нам нужно поговорить.
И я не знаю, кому мне нужно молиться, чтобы этот чужой-родной мужчина не узнал, что я беременна от него.
— Привет, золотко.
Обращение Яна такое странное, непривычное. То есть, он меня так называл часто. А ещё красоткой называл. В основном, когда мы засыпали на одной кровати.
Сонно бормотал, прижимал к себе. И мне казалось, что лучше момента нет. Так хорошо, тепло растекалось по венам. Я чувствовала себя самой счастливой.
Но теперь…
Ян в дорогом пиджаке, аккуратно подстриженная борода. Он словно сошел с обложки журнала, весь такой лощеный и опасный. Как уверенно сидит, ничуть не переживает.
Это… Черт, это прошибает. Я же уже была готова, что никогда не увижу мужчину. Он просто выписался из больниц, бросил меня и уехал. А сейчас гром среди ясного неба.
Ладонь сама по себе накрывает живот, старая защитить малыша. Мысли мечутся, заволакивают паникой. И что он здесь делает? Как нашел меня? И я… Мне совсем не нравится, как Ян говорит с моим отцом.
— Что происходит? — бормочу, вздрагивая от взгляда Яна. Всё его внимание привлекает мой выступающий живот. — Я не…
— Авдеев, выйди. Мы с твоей дочерью поговорим.
Я оборачиваюсь на папу в поисках защиты. Конечно, он никуда не пойдёт. Не бросит меня здесь, пока каждая клеточка бьётся в страхе. Нет, он же…
Но отец именно это и делает. Просто кивает, сжав кулаки. Одним видом обещает Яну расплату. Но подичиняется! Бросает меня тут одну! И я ничего не понимаю.
Папа всегда был центром защиты, безопасности. Я прибегала ему с жалобами и получала помощь. А сейчас он лично захлопывает дверь, оставляя меня в клетке с хищником.
— Ян… — жмурюсь от его имени, каким эхом оно отдаёт внутри. Я была так безоговорочно в него влюблена, что сейчас в груди тянет. — Что происходит?
— Присядь, Сонь. Думаю, нам нужно поговорить.
— Что ты здесь делаешь? Я не… Ты пропал.
Бросил меня.
Оставил.
Я хотела рассказать о беременности, получить поддержку. А в итоге столько месяцев справлялась сама.
А теперь он врывается, как к себе домой. Хочет — чего? Он знает, что я беременна от него?
Столько вопросов, от которых кружится голова. Я падаю в кресло, сжимаю рукава кофты. Натягиваю сильнее, стараясь согреться. Втягиваю воздух, которого вдруг так не хватает.
— У меня к тебе вопрос, Сонь, — поджимаю губы от обиды. У него! Ко мне! После того, как именно он исчез. — Значит, ты беременна?
— Это не важно. И тебя не касается.
— Касается. Какой срок?
— Срок? За проникновение на частную собственность?
— Как давно ты залетела?
Меня словно ударили в солнечное сплетение. Одной грубой фразой. Залетела. Словно не он признавался мне в симпатии и не он говорил, какая я милая. Как ему нравятся ямочки на щеках…
Я влюбилась в него, нарушила все правила. А он…
Залетела.
Нижняя губа дрожит от обиды, боли. Ян почти что напрямую сказал, что это было ошибкой. Мой малыш, о которым я теперь постоянно думаю.
Встряхиваю головой. Вспоминаю, что я Авдеева, а мы не сдаемся. И Яну уступать я не намерена. Он не может бросать меня, а после возвращаться. Я не бумеранг!
— Два месяца, — говорю упрямо, пусть меня и трясёт от волнения. — Залетела два месяца назад. От своего жениха.