Я сглотнула. Последствия моего побега проявлялись то тут, то там. И если Яра не лгала, если командор действительно озлобился сильнее, чем за все шестьдесят лет, которые кроктарианцы держат Землю под своим контролем, то… в этом была и моя вина.
Что бы я ни делала, результат всегда казался хуже, чем было до.
Я напряглась ещё сильнее, когда Яра зашла мне за спину и остановилась. Чувствовала её присутствие, и по спине заструился пот.
— Ты не такая, как Элеонор, — сказала она совсем близко, почти у моего уха, и я вздрогнула. Яра взяла прядь моих волос и вытянула её пальцами. Мягко, едва ли не нежно. Но я прекрасно знала, как мягко она может стелить. От этой женщины веяло опасностью. Она просто стояла рядом, а я кожей чувствовала, как вокруг от неё исходит яд. — Ты другая, Лили. Мягкая, нежная овечка, но я тебя раскусила. Ты только с виду такая, а на самом деле ты на многое способна. Очень многое…
Она несла какую-то чушь. Или хотела казаться умной и не попала в цель. Была бы я такой, как она говорит, уже давно бы лицо ей расцарапала.
— Не была бы ты землянкой, — последнее слово она произнесла так, будто её мутило от одного лишь созвучия, — мы бы с тобой могли подружиться.
Это точно вряд ли.
— А вот с твоим братом мы подружились, — прошептала она мне на ухо.
Моё сердце вздрогнуло и замерло в груди. Под рёбрами разлился холод, а вдохнуть стало так тяжело, будто грудь придавило бетонной плитой.
Я обернулась и посмотрела Яре в глаза, чтобы убедиться, что она лжёт. Она ведь лгунья. И манипуляторша. Ей нравится издеваться над людьми и физически, и морально. А причинить мне вред она не посмеет, потому что так или иначе боится Тайена и подчиняется ему.
Яра ждала моей реакции. Она склонила голову на бок и улыбнулась.
— Ладно, шучу, — махнула рукой и отошла, а я наконец смогла вдохнуть, но тут же получила ещё один удар под дых, куда более болезненный. — Не подружились. Он упёртый. Но я найду к нему… ключик.
— Лжёшь, — прошептала я. Закричала бы, да горло внезапно сдавило. Лжёт она. Лжёт!
— Думаешь? — Яра подняла бровь, с иронией глядя на меня. — Или ты верила, что тот подземный муравейник из людишек так и будет автономно существовать и делать нам мелкие пакости? Его зачистили через несколько часов после того, как Тайен увёз тебя.
Внутри всё свело болезненным спазмом, и только чудом мне удалось остаться стоять на ногах. В голове будто огненный шар стал образовываться и расширяться.
Я ведь на какое-то мгновение поверила, что он их не тронет… Хотя, с чего бы ему не делать этого? Меня он получил, а остальные… Все до единого в бункере, кроме, может, Ховарда, желали ему смерти и мучений. Его пытали, хотели казнить.
Но… почему я всё равно надеялась?
— Я бы туда газ лучше пустила или воду, — буднично сказала Яра. — Но Тайен запретил. Решил в благородство поиграть, наверное. Не понимаю, зачем он так экономит людишек, но их всех оттуда был приказ достать живыми.
Я смотрела на неё и понимала, что сейчас она не лжёт. Просто чувствовала, что всё сказанное — правда. Ужасная, но правда.
— О-о! — оскалилась Яра. — Твой брат бился, как лев. Сражался до последнего, пока его не запечатали. И… знаешь, Лили, я решила забрать его себе. Так хотелось узнать, чем вы такие с ним особенные.
— Шейн не может быть донором, — сказала я. Слова продрались по пересохшему горлу с трудом. — У него нарушена свёртываемость.
Яра сделала ко мне несколько шагов, остановившись вплотную.
— Дорогая Лили, — прошептала, — мне не нужна его кровь. У меня есть донор. А от Шейна я могу взять куда больше всего интересного. Он, конечно, пока не сильно сговорчив, но у меня много инструментов в арсенале, чтобы сломать его. Поверь.
Она улыбнулась, а потом подошла к решётке. Та открылась, выпустив её, а потом захлопнулась обратно.
— Я подумала, что ты должна знать, — в лживом сочувствии вскинув брови, сказала Яра, посмотрев на меня снаружи. — Всё же лучше, чем мучиться в неизвестности.
Она ушла, а у меня внутри будто что-то взорвалось. Огромный шар из боли разорвался, затопив все внутренности.
Я бросилась к решётке и изо всех сил тряхнула её, схватившись за прутья.
— Только не Шейн! — закричала что было мочи. — Не смей! Не тронь его, испорченная сука!
Из меня извергнулись рыдания, от которых по швам трещала грудная клетка. Живот свело судорогой, а ноги подкосились. Я сползла на пол, всё ещё цепляясь за решётку.
Только не Шейн!
Они забрали всё. Всё! Моих родителей, жизнь, друзей. Мою планету и даже право называться землянкой.
Они пользовались моей кровью и собирались использовать моё тело, чтобы попытаться восстановить то, что утратили из-за своей собственной алчности.
А теперь они ещё и собрались отобрать моего брата. Он — единственное дорогое, что осталось у меня в этом мире. И теперь когтистая порочная рука садистки Яры Яжер дотянулась и до него.
— Только не Шейн… — прошептала я, погружаясь во тьму.
21
Просыпалась я тяжело. Веки показались тяжёлыми, голова тоже.
Никакого сигнала на подъём. Может, ночь сейчас?
Я, признаться, и не помнила, как вчера уснула. Долго плакала на полу, потом взобралась на кровать, а дальше всё как в тумане.
Открыв глаза, я поняла, что нахожусь не в своей камере. Кровать, на которой я лежала, была большой и застелена мягкой шёлковой простынёй и пушистым одеялом. Подушка тоже совсем не такая, как в моей тюрьме.
Я осторожно села и потёрла пальцами виски.
Я действительно находилась не в камере. Это была комната. Спальня. Большая, красиво обставленная. С резной мебелью и большим окном до самого пола.
Когда меня сюда переместили, я совершенно не помнила.
Рядом с кроватью на тумбочке я обнаружила стакан с водой, взяла его в руки и залпом осушила. Тяга к воде никуда не исчезла, казалось даже, что с момента, как проявилась метка, она стала даже сильнее.
Откинув одеяло, я осторожно опустила ноги на пол и встала. С удивлением обнаружила, что на мне не моя одежда, а длинная белая сорочка до самых пят. Тонкий нежный шёлк мягко заструился по ногам.
Вряд ли я спала, когда меня переодевали и несли сюда. Думаю, мне дали какое-то снотворное. Но я этого не помнила.
И тут я заметила его. Тайена Яжера. Он молча стояла в углу комнаты у окна спиной ко мне. Стоял тихо, в тени, поэтому я сразу и не увидела его.
— Доброе утро, Лили, — негромко проговорил он и повернулся.
Он был не в своей форменной одежде. Свободные белые брюки, такого же цвета рубашка. Волосы убраны назад. Стоял, сцепив руки за спиной. Прямой, высокий, статный — всем своим видом демонстрировал силу. Как и всегда.
Я посмотрела в окно, на котором было спущены бумажные рулонные шторы, и пожала плечами.
— Не знаю, утро ли… но уж точно не доброе.
Я подошла ближе, остановившись у окна, в паре метров от командора. Взявшись за ленту, осторожно потянула вверх, не особенно надеясь, что за окном действительно небо. Может, окно декоративное? Я так отвыкла смотреть на небо, что такая возможность уже казалась нереальной.
— Я подумал, ты скучаешь по солнцу, — сказал командор, а я почувствовала, как моя метка слабо кольнула, отреагировав на его бархатный голос. Едва ощутимо, но меня это вдруг разозлило.
Хотелось впиться ногтями в собственную шею, чтобы она замолчала. Вырвать её оттуда, чтобы не напоминала о себе.
— Я скучаю по своей жизни, Тайен, — на него я смотреть не хотела и не решалась, смотрела вдаль в окно. За ним действительно было небо. И земные просторы. Сколько видел глаз — поля. Зелёные, чёрные, серые… Вдали, с высоты этажа, на котором была эта комната, можно было даже рассмотреть тонкую ленту далёкой реки. — По своим друзьям, своему брату, своим родителям. Ты можешь так же вернуть их мне, как и солнце?
Прозвучало горько. Самой отдалось так глубоко, что сердце заныло, а на последнем слове голос прозвучал хрипло.