Но Капта был пьян и ответил:
— Я благочестивый человек. Я чту богов и держу свое слово. Я намерен выплатить ему мой долг до последнего дебена, хотя, конечно, он должен дать мне время. В своей простоте он, без сомнения, довольствовался бы и парой дебенов, ибо никогда в жизни его руки не держали золота. Да он был бы вне себя от радости, получив лишь один дебен, но это не освобождает меня от обязательств. Не знаю, где я найду столько, поскольку я много потерял во время беспорядков в Фивах, бежав оттуда позорным образом и оставив все, что у меня было. Рабов убедили, что я предал их Амону, и они хотели меня убить. После этого я оказал большие услуги Хоремхебу в Мемфисе, но ненависть рабов настигла меня даже там. После этого я оказывал ему еще большие услуги в Сирии, ибо жил там как купец и продавал зерно и корм для лошадей хеттам. Я подсчитал, что Хоремхеб уже должен мне полмиллиона дебенов золота и даже больше, так как я вынужден был бежать в Газу по морю в очень маленькой лодке, рискуя жизнью. Хетты, как ты понимаешь, были вне себя от ярости, потому что их лошади заболели от корма, который я поставлял им. А в Газе я рисковал еще больше. Сумасшедший начальник посадил меня в темницу как сирийского шпиона и пытал меня на колесе, и, несомненно, моя шкура болталась бы сейчас на стене, если бы этот полоумный старик не спрятал меня и не поклялся, что я погиб в темнице. Вот поэтому я обязан вернуть ему долг.
Тут у меня открылись глаза, и я понял, что это Капта был лучшим осведомителем Хоремхеба в Сирии и его главным шпионом — разве тот бедный человек, который пришел ночью к шатру Хоремхеба, не прикрывал один глаз рукой в знак того, что его прислал одноглазый? Я понял, что никто другой не смог бы совершить такие чудеса, ибо в хитрости у Капта не было равных.
Я сказал ему:
— Что из того, что Хоремхеб должен тебе много золота? Тебе хорошо известно, что он никогда не платит долгов.
— Это так. Он жестокий и неблагодарный человек, даже более неблагодарный, чем этот сумасшедший начальник, которому я передавал зерно в запечатанных кувшинах. Хетты думали, что кувшины полны ядовитых змей, потому что в доказательство этого я разбил один из них и змеи закусали троих хеттских воинов до смерти. После этого хетты не испытывали желания открывать другие кувшины. Не имея возможности заплатить мне золотом, Хоремхеб назначит меня сборщиком портовых налогов и дани с захваченных городов. Он передаст мне всю торговлю сирийской солью и многими другими товарами и таким образом возместит мои затраты.
В его словах был здравый смысл, но я все-таки удивился:
— Неужели ты собираешься трудиться всю свою жизнь, чтобы заплатить этому старому безумцу, который так беснуется у меня за дверью?
Капта отпил вина и, причмокнув губами, сказал:
— Поистине стоит помучиться недельку-другую в темной норе на жестких камнях и пить вонючую воду, чтобы получить полное наслаждение от мягких сидений, хорошего освещения и вкуса вина. Нет, Синухе, я не такой безумец, как ты думаешь. И все-таки мое слово твердо, а потому ты должен вернуть ему зрение, как я обещал, чтобы он смог научиться играть со мной в кости. Он был азартным игроком до того, как ослеп, и, если он проиграет, что я могу поделать? Ты, конечно, понимаешь, что я собираюсь играть на очень высокие ставки.
Я понял, что это был действительно единственный достойный выход для Капта выплатить огромный долг, ибо Капта был искусным игроком, если кости выбирал он сам. Я обещал применить все свое искусство и вернуть старику зрение, по крайней мере настолько, что он сможет различать очки на костях. За это Капта обещал послать Мути серебра, которого хватило бы на восстановление дома медеплавильщика в Фивах и на ее безбедное существование во время моего отсутствия.
Я позвал старика, и Капта заверил его, что выплатит ему долг, если тот согласится немного подождать. Я осмотрел его глаза и понял, что его слепота происходила не от жизни в темноте, а от старой запущенной болезни. На следующий день я вылечил его при помощи иглы тем способом, который я усовершенствовал в Митанни. Я не мог сказать, как долго он будет зрячим, ибо на глазах, вылеченных таким способом, через небольшой промежуток времени образуются рубцы и окончательную потерю зрения нельзя ни предотвратить, ни устранить.
Я привел Капта к Хоремхебу, и тот обрадовался ему Он обнял его и назвал храбрецом, уверяя, что весь Египет благодарен ему за его великие дела.
Но Капта опустил голову и заплакал, приговаривая:
— Посмотри на мое брюхо, которое стало, как пустой мешок, из-за моих трудов ради тебя. Взгляни на мой покалеченный зад и на мои уши, изорванные в клочья тюремными крысами Газы! Ты говоришь мне о благодарности, от которой мне ни тепло, ни холодно. Нигде не вижу я мешков с золотом, которые ты обещал мне. Нет, Хоремхеб, я не прошу благодарности, я прошу, чтобы ты, как человек чести, заплатил мне свой долг, ибо мне тоже надо выплатить долги. Поистине я глубоко увяз в долгах, глубже, чем ты можешь себе представить.