— Какого… хрена? — прохрипел я незнакомым голосом и с трудом сумел принять сидячее положение. Мышцы подёргивались, а внутри черепной коробки возились холодные щупальца ошеломления. — Как я тут оказался? Почему не умер? Что с моим голосом?
Между тем из соседних особняков стали выскакивать люди, которые были одеты так, словно закупались на базарах, куда вещи последний раз завозили лет сто назад.
Один из странных людей подбежал ко мне, нагнулся и тревожно спросил по-русски:
— Юноша, с вами всё в порядке?
— Э-э-эм, — протянул я, находясь в полном ауте.
Какой к чёрту порядок? Всё было не в порядке! Где Генка? Где руины? Где броневик? А может, всё вокруг — плод моего сознания, простимулированного гигантской дозой лекарств? Что, если я лежу в медсанчасти и брежу? Правда, как-то всё выглядит очень реально. Я даже чувствовал бешено колотящееся в груди сердце, брусчатку под задницей и нестерпимую головную боль.
— Вероятно, вы сильно зашиблись. У вас волосы на затылке в крови. Я вам помогу, — протараторил незнакомец, тряхнул руками, и на его правой ладони появился зеленоватый туман.
— Ого!
— Не двигайтесь, — попросил он меня и приложил ладонь к моей голове.
Я ощутил блаженную прохладу, которая мягко прогнала боль, вызвав у меня облегчённый стон.
Точно брежу! Не может же быть такого в реальности! К тому же прямо в этот миг другой странно одетый мужик взял и сука полетел! Не как птица, размахивая руками, а просто стал медленно отрываться от земли, будто его поднимал невидимый лифт. Он достиг третьего этажа горящего особняка, выбил стекло и исчез в окне.
— Охрене-еть, — потрясённо прошептал я и уронил нижнюю челюсть на грудь.
— Посидите тут, сударь. Вот-вот прибудет карета скорой помощи. А я займусь другими ранеными, ежели таковые найдутся! — на одном дыхании отбарабанил незнакомец и бросился к полыхающему дому.
Я заторможенно кивнул и только тут заметил, что одет, как выходец из клуба любителей дореволюционной России. На моих ногах красовались блестящие штиблеты и брюки, а торс скрывал приталенный сюртук с чёрными подпалинами. Но ещё больше меня изумили кисти рук. Они могли похвастаться музыкальными пальцами и мягкими ладошками, а ведь раньше у меня были жёлтые мозоли и грубая кожа с мелкими шрамами. Да и голос мой стал тоньше и выше. Что за дерьмо?!
Поспешно завернув рукава, я увидел худые конечности, словно меня не кормили последние пять лет. Да какого хрена?!
— Ваше благородие! Ваше благородие! — вдруг раздались счастливые вопли.
Повернул гудящую голову и узрел бегущего ко мне веснушчатого крепкого парня лет двадцати. У него было простоватое лицо с крупными чертами, толстыми губами и носом-картошкой. А голубые глаза светились так, будто он выиграл джекпот в лотерее.
— Я так испужался, когда услыхал взрыв! Думал, что вы того! — взволнованно выдохнул парень и бессознательно попытался пригладить непослушные светлые кудри. — Снова эти бомбисты лютуют! Ух-х-х… я бы им! Сколько человек-то опять загубили?! Это же дом самого графа Перепелицына! Но главное, что вы не пострадали, Никита Иванович. Вы встать могёте? Теперь-то уж не до свиданий. Потом вы Александру Юрьевну навестите. В поместье нам надо вертаться или в амбулаторию заглянуть. Вы как себя чувствуете?
— Нормально, — тупо произнёс я, скользнув взглядом по его рубахе, от которой попахивало крепким потом.
— Нормально — это в наше время хорошо, — мудро заметил крепыш и протянул мне мозолистую руку.
Он помог мне подняться на ноги, обхватил за талию и чуть ли не на себе потащил прочь. А я обернулся…
Около горящего особняка становилось всё больше зевак и тех, кто желал помочь. Один из последних бесстрашно подошёл к пламени, вытянул руки и огонь стал нехотя гаснуть, зло пофыркивая. Ну бред же чистой воды! Не может такого быть!
Однако чувство реальности происходящего не покидало меня. Наоборот — оно становилось только сильнее. Правда, меня изрядно смущали люди со сверхспособностями, старинные наряды и… промчавшийся мимо допотопный грузовик, разрывающий воздух воем сирены. В кузове обнаружились крепкие ребята в блестящих бронзовых шлемах с гребнями, здоровенный насос со шлангами и лестница, коя одним концом упиралась в задний борт, а противоположной частью лежала на деревянной кабине, похожей на уполовиненную карету с «носом», в котором скрывался отчаянно рычащий мотор.