— Андрей Ковалевский, шестнадцати лет от роду. Первые двенадцать провел в государственном детском доме под номером 87, — начала перечислять так и не представившаяся незнакомка, словно читая строчки из личного дела. — Успеваемость средняя, общественной деятельностью занимается по необходимости, когда нужно обязательное присутствие. Близких знакомств нет, замкнут. Ну и так далее. Полагаю о себе ты и сам прекрасно все знаешь.
Она уставилась мне прямо в глаза, остаток фразы не прозвучал, но был понятен без слов: я о тебе знаю столько же, сколько ты, так что не пытайся играть со мной, изображая тихоню.
Женщина помедлила, удостоверилась, что ее правильно поняли и небрежно протянула руку назад. Один из амбалов тут же с готовностью вложил в ухоженную ладонь массивный пистолет. Холеные пальчики уверенно сжали ребристую рукоять.
— Знакомая штучка?
Я удивленно покачал головой и напрягся. Незнакомка задумчиво взвесила в руке оружие, проронила:
— Известный, как «разрядник» — типичный пример совмещения магии и технологии. В пистолет интегрирован кристалл, позволяющий стрелять не совсем обычными пулями.
Она помедлила, бросила по сторонам рассеянный взгляд и навела широкое дуло на стену. Тонкий пальчик легко нажал на спуск. Послышался сухой треск, из дула вырвалась ветвистая молния. В комнате остро запахло озоном как после грозы, на месте попадания осталась черная отметина.
Я вздрогнул. Как и все, я конечно слышал о таком оружии, но никогда не видел вживую, особенно последствия его применения.
Женщина надменно взглянула на меня, в каждом жесте проскальзывала властность и привычка повелевать. Пистолет вернулся к амбалу, и тут же исчез за полами черного пиджака.
— Что ты знаешь об одаренных? — резко как хлыст прозвучал внезапный вопрос.
Я дернулся, но поняв, что вопрос задан мне, пожал плечами.
— Есть шесть ступеней, у всех разная сила, — ответил, будто ожидал такого вопроса и весь вечер специально готовился
Она слегка приподняла бровь, словно приятно удивилась. Затем одобрительно кивнула, поощряя дальнейший ответ. Хотя вряд ли едва заметное качание головы можно принять за кивок, если только постараться. На красивое лицо вновь вернулась холодная маска отстраненности, словно личину надела.
— Продолжай, — безэмоционально прозвучало в ответ.
— У каждого свой уровень, — послушно повторил я. — «Единички» встречаются довольно часто. Способность принимать и аккумулировать энергию в минимальных количествах есть почти у всех людей. Другое дело, что использовать ее, преобразовывать в структуры, заклятья, они не могут. «Двойки» почти не отличаются от «единичек», та же способность к принятию энергии, но уже с небольшой долей отдачи в виде хорошего воздействия на организм. Всегда есть люди, которым не надо напрягаться в спортзале, есть все что угодно, кто редко болеет. Обычно это списывают на генетику, что отчасти правда, ведь способности передаются через родителей. «Тройки» — уже серьезней, хотя тоже все еще не полноценные маги. Возможность создавать простейшие структуры на примитивном уровне, вроде легкого дуновения ветерка. Ничего особенного, скорее потешные фокусы, чем действительно что-то важное. Такие встречаются где-то пару десятков на несколько тысяч людей, — я замолчал.
— Дальше, — поторопили меня.
Какого хрена им надо? Могли бы в сети об этом прочитать. О рангах одаренных знал каждый, эта информация не скрывалась. Даже в Энциклопедии имелась развернутая статья.
— «Четверки» и «пятерки» — это уже полноценные маги, способные вызвать стихию.
— А «шестерки»?
— Это патриархи, и одаренные, непосредственно связанные с местом силы, в просторечии именуемом магическим источником. Это уже другой уровень.
Надо отметить, что четверки и пятерки тоже различались между собой разными уровнями сложности создаваемых заклятий, а также их качеством и количестве, удерживаемом в подвешенном состоянии. Но самое главное — это резерв, уровень энергетической оболочки, напитанной по максимуму для создания заклинаний. Кто-то может создать парочку плетений среднего уровня, а кто-то — десяток. А кто-то сотворить и вовсе нечто запредельное.
— Проще говоря, где один легко сожжет танк, другой едва оставит следы подпалин, — буркнул я. Когда надо я соображал быстро. Особенно если это касалось моей жизни.