— Я точно не знаю, — ответил Пыльнобровка. — Говорят, твоя мама хочет уговорить его выковать для нас огненные когти.
— Огненные когти? А что это такое? — заинтересовался Нирок.
— Самые смертоносные боевые когти на свете. В кончик каждого коготка каким-то образом вкладывают горящий уголь: обладатель таких когтей может жечь врага в ближнем бою.
— Глаукс Великий, вот здорово! Ты когда-нибудь сражался в таких когтях?
Пыльнобровка смущенно моргнул и потупился.
— Нет, конечно. Думаешь, кто-нибудь доверит такое бесценное оружие презренной пепельной сове?
— Прости меня, Филипп, — виновато сказал Нирок. — Я непременно поговорю с мамой и попрошу ее, чтобы тебя повысили в должности.
— Ты очень добр ко мне, Нирок, но вряд ли мама тебя послушает.
— Почему? Она ведь разрешила тебе стать моим лучшим другом!
— Да, разрешила, — ответил Пыльнобровка, стараясь, чтобы Нирок не заметил его беспокойства. С каждым днем его все больше и больше мучил вопрос об истинной причине своего возвышения. Почему Чистейшая Нира выбрала на роль лучшего друга своего сына безвестную пепельную сову?
Что увидел наследник?
Утро выдалось холодным. Обычно мама в такую погоду оставалась в гнезде… Она такая пушистая, такая теплая, так приятно прижаться к ней и немножко погреться! Куда же она подевалась?
Нирок вытянул шею и насторожился. Потом склонил голову к одному плечу, к другому: так оно и есть, с каменного выступа под пещерой доносились чьи-то приглушенные голоса. Кто-то разговаривал возле каменного колодца, на дне которого валялись ветки и кусочки сухой коры.
— Смотрите, Гвиндор, — услышал Нирок голос матери. — Разве это не прекрасное место для кузницы? Я велела своим подчиненным натаскать сюда побольше веток и другой растопки. Думаю, ее хватит, чтобы развести хороший огонь, достаточный для ковки огненных когтей.
— Вы ошибаетесь, мадам.
— В чем же?
— Поверьте, это трудно объяснить. Мне не очень хочется браться за это дело.
— Ну, это все пустяки. Когти есть когти, огненные или нет, они все равно созданы для убийства!
— Это так, но эти огненные когти калечат обычные, Глауксом данные совиные когти. Ваши воины будут инвалидами, мадам.
— Зато эти когти вернее убивают! — хрипло ухнула Нира и посмотрела на Гвиндора с таким презрением, словно он был самым тупым созданием во всем мире.
— Да, мадам, в этом вы правы.
— Привет, мама! — крикнул Нирок, опускаясь на камень рядом с Нирой и Гвиндором.
— Что тебе нужно? Что ты тут делаешь? — резко оборвала его мать.
Гвиндор быстро взглянул на Нирока и отвернулся, делая вид, будто роется в своем кузнечном мешке.
— Я просто хотел задать тебе один вопрос, мамочка.
— Что еще за вопрос? — рявкнула Нира, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
«Еще один вопрос! У него одни вопросы на уме! Вообще, он слишком много спрашивает».
В последнее время сын все больше и больше тревожил ее.
— Это даже не вопрос, а просьба… Я просто хотел попросить… ты не могла бы повысить Пыльнобровку? Ну, хоть немножечко? Может, сделаешь его хотя бы сержантом?
На какой-то миг Нира смешалась. Потом ее черные глаза стали еще темнее и в них зажегся какой-то хитрый огонек.
— Хорошо, милый. Я как раз сама об этом подумывала. Я собиралась приурочить это повышение к твоей Особой церемонии, поэтому не хотела говорить тебе об этом раньше срока.
— Правда? Какая ты умная, мамочка! Я прямо сейчас полечу и обрадую Пыльнобровку!
— Ни в коем случае! — оборвала его мать. — Пусть это будет сюрприз. Никто не должен знать об этом до самого последнего момента. Держи клюв на замке, мой мальчик.
— Хорошо, мамочка, как скажешь.
— Я говорю серьезно, Нирок. Если ты проговоришься, я отменю твою церемонию.
— Мадам, — подал голос молчавший до сих пор Гвиндор. — Простите, что прерываю вашу беседу с сыном, но я хочу сказать, что передумал.
— Передумали? Что вы такое передумали?
— Я решил принять ваше предложение и начать ковать огненные когти, — ответил Гвиндор.
— Вот это правильно! Мы глубоко признательны вам, — просияла Нира. — Могу ли я спросить, что заставило вас изменить свое решение?
— Пока я сам не знаю, мадам, — уклончиво ответил Гвиндор. — Бывают моменты, когда сова просто чувствует, что должна поступить именно так, и никак иначе.
— Вы лукавите, Гвиндор! Хотите, я скажу вам, почему вы передумали? Потому что поняли, что это правильно, вот и все.