Возвращаясь въ кабріолетѣ домой, онъ со смѣхомъ передавалъ своему двоюродному брату, какіе маневры употребляли сестры Торндаль, когда дѣло до шло до Эвелины.
— Ты знаешь, что Джемсъ намѣренъ за нее свататься? — сказалъ Чарльзъ.
— Слышалъ, но онъ мнѣ это сообщилъ по секрету, и потому я не считалъ себя въ правѣ передавать это другимъ, — отвѣчалъ Филиппъ, и они оба замолчали, не желая продолжать щекотливаго разговора. Черезъ два дня послѣ этого пришло письмо отъ Шарлотты съ извѣстіемъ, что Эвелина отказала Торндалю. „Бѣдный мистеръ Торндаль, писала она, уѣхалъ отъ насъ сегодня утромъ съ носомъ. Вчера у него были длинныя конференціи, окончившіяся повидимому неблагополучно, потому что вечеромъ, какъ мнѣ показалось, онъ употреблялъ неестественныя усилія, для того чтобы показаться веселымъ. Мабель никакъ не можетъ выпытать отъ Эвелины причины отъѣзда молодаго человѣка. Спросили бы меня: я знала бы что отвѣчать“.
— Шарлотта, кажется, подозрѣваетъ что-то, — сказалъ Чарльзъ:- и я увѣренъ, что она не ошибается. — Эва превлюбчивая, и если она отказала Торндалю, это значитъ, что у нея сердце занято. Кстати, я предчувствую, что предметъ этой страсти — учитель!
— Джоржъ Фильдеръ! Не можетъ быть! — воскликнулъ Филиппъ.
— Развѣ ты не помнишь, какъ каррикатурно она его описывала? — замѣтила Эмми.
— Именно потому-то я и думаю, что она его полюбила. Онъ понравился ей своей оригинальностью.
Филиппъ недовѣрчиво улыбнулся.
— Да, смѣйся, — возразилъ Чарльзъ. — Вы, красавцы, не поймете никогда, что такое интересное безобразіе. Сердце женщины чрезвычайно прихотливо. Попомните мое слово, она любитъ учителя.
Этотъ разговоръ очень взволновалъ всѣхъ троихъ. Они стали ожидать съ нетерпѣніемъ новыхъ извѣстій, и, наконецъ, пришло письмо отъ самого Джемса Торндаль. Филиппъ прочиталъ его про себя и вздохнувъ, замѣтилъ громко: Бѣдный Торндаль! Ева не знаетъ, кого она отнвргла!
Эдмонстоны не упоминали ни одного слова объ Эвелинѣ въ своихъ письмахъ къ Чарльзу и къ Эмми, но Шарлотта прислала какое-то особенно торжественное посланіе, вовсе не похожее на прежнія шутливыя, насмѣшливыя свои письма, такъ что зоркій глазъ брата немедленно угадалъ, что въ Ирландіи кроется какая-то тайна.
Насталъ ноябрь, а гольуэльская семья все еще гостила у бабушки и у Килькорановъ. Нанонецъ мистриссъ Эдмонстонъ прислала письмо на имя Эмми и та, прочитавъ его, невольно ахнула. Вотъ что ей писала мать:
Килькоранъ. Ноября 6-го.
«Милая моя Эмми. Тебя очень удивитъ и вмѣстѣ огорчитъ одно извѣстіе, которое я должна тебѣ сообщить. Дѣло вышло пренепріятное, но Шарлоттѣ нужно отдать честь, что она выказала въ немъ много скромности и твердости характера. Начну съ начала, чтобы ты поняла все яснѣе. Вѣроятно, до тебя дошли уже слухи, что Джемсъ Торндаль былъ здѣсь съ намѣреніемъ сдѣлать предложеніе Эвелинѣ. Мы всѣ удивились, когда узнали, что причиной отказа была ея любовь къ учителю Фильдеру. Оказалось, что они дали другъ другу слово нѣсколько недѣль тому назадъ, далеко до предложенія Торндаля, и не только дали слово, но даже были помолвлены другъ съ другомъ. Вообрази себѣ, Эвелина оправдывается тѣмъ, что она послѣдовала примѣру Лоры! Въ домѣ пошло смятеніе. Лордъ Килькоранъ взбѣсился отъ негодованія; съ бѣдной лэди Килькоранъ сдѣлались нервные принадки; учителя удалили изъ дому и отправили въ Англію; Эва рыдала день и ночь, и послѣ нѣсколькихъ сценъ, по наружности успокоилась. Мы ее всѣ очень жалѣли, зная, что ее увлекли умъ и познанія мистера Фильдера, такъ какъ она была охъ природы слишкомъ развита для пустой домашней своей сферы. Лора очень ее поддерживала своими наставленіями, и лэди Килькоранъ умоляла, чтобы мы не уѣзжали подольше. Это все случилось недѣли три тому назадъ. Эва видимо образумилась, и я собиралась уже писать къ тебѣ извѣщеніе, что мы черезъ недѣлю будемъ дома. Вдругъ, ко мнѣ въ вомнату вбъгаетъ Шарлотта, вся блѣдная, испуганная, и объявляетъ, что Эвелина и Фильдеръ собираются бѣжать и тайно обвѣнчаться. Она шла отъ бабушки пѣшкомъ, по боковой тропинкѣ, желая догнать Буяна, который свернулъ съ большой дороги, и каково же было ея удивленіе, когда она встрѣтилась лицомъ къ лицу съ Эвой, идущей подъ руку съ учителемъ. Чарли можетъ хорошо себѣ представить, какой взглядъ на нихъ бросила Шарлотта! Нѣжная пара сконфузилась, хотѣла чѣмъ-то извиниться, но Шарлотта твердо объявила имъ: что будь, что будетъ, а она передастъ это лорду Килькорану! Тѣ начали ее пугать славами измѣнница, шпіонъ и проч., но она стояла на своемъ, говоря, что ее будетъ судить мама. Они попрооовали убѣдить ее тѣмъ, что влюбленные всегда такъ поступаютъ, ставили ей Лору въ примѣръ, но тутъ ужъ Шарлотта не выдержала. „Я, мама, слышать не могла, что они поминаютъ сестру, сказала она мнѣ, - и потому я имъ рѣзко объявила, что тотъ, кто искренно и честно любитъ, тотъ не станетъ прибѣгачть ко лжи; я имъ сказала, что они никогда не будутъ въ состояніи понять, чего стоила любовь Лорѣ и Филиппу, и потому они не должны смѣть употреблять во зло имени тѣхъ людей, которые несравненно выше ихъ!“ Какова смѣлость! Видя, что ее ни чѣмъ не возьмешь, Эва начала ее умолять о помилованіи, прося обождать только одинъ день, но тонкая Шарлотта смекнула не хуже Чарли, что они собираются вѣнчаться. Она тутъ же объявила имъ, что даетъ имъ право называть ее, какъ они хотятъ, но что имъ не слѣдуетъ рѣшаться на необдуманный шагъ, въ которомъ они могутъ раскаяваться цѣлую жизнь. Шарлотта расплакалась не хуже Эвы и, прибѣжавъ домой, передала мнѣ все, слово въ слово. Вы можете себѣ представить, каково было намъ всѣмъ въ этотъ день. Шарлотта положительно заперлась съ свою комнату изъ страха встрѣтиться съ кѣмъ бы то ни было. Кончилось тѣмъ, что лордъ Килькоранъ, нашумѣвъ всласть, рѣшился спасти дочь отъ скандала, согласился принять мистера Фильдера, и жениха съ невѣстой обвѣнчаютъ здѣсь, 6-го декабря. Чѣмъ будутъ жить молодые — неизвѣстно. Килькораны стараются показать видъ, что они довольны, и упросили насъ, ради чести нашей семьи, присутствовать на свадьбѣ. Бѣдная лэди Килькоранъ такъ убита, что мнѣ жаль ее оставить. Какъ тяжело намъ жить, по этому случаю, здѣсь въ домѣ, я тебѣ разсказать не могу. Жду — не дождусь, какъ бы поскорѣе ворнуться въ свой Гольуэль, къ тебѣ, моя Эмми, и къ Чарли.