Филиппъ пробылъ такъ долго у Гарвуда, что не успѣлъ зайдти на кладбище поклониться праху матери и сестры. Онъ просидѣлъ весь вечеръ съ Маргаритой и на другой день уѣхалъ въ Торндаль-Паркъ.
Нигдѣ не были такъ рады Филиппу, какъ въ этомъ домѣ. Лордъ Торндаль старался всегда какъ можно лучше принять его и угостить, чувствуя, что онъ глубоко обязанъ Филиппу за его вниманіе и заботы къ меньшому его сыну.
Чарльзъ и Гэй могли сколько угодно смѣяться надъ отношеніями Филиппа къ молодому Торндалю и давать имъ прозвища, но такая крѣпкая дружба дѣлала честь обоимъ молодымъ людямъ. Не отличаясь большимъ умомъ, вся семья Торндалей, гордилась тѣмъ, что ихъ Джемсъ нажилъ себѣ друга въ капитанѣ Морвилѣ, котораго всѣ ставили за образецъ изящнаго, образованнаго молодаго офицера.
Сестры Торндаль считали мнѣнія Филиппа за авторитетъ и совѣтовались съ нимъ на счетъ выбора книгъ, рисунковъ и узоровъ. Koro бы онъ ни встрѣчали изъ молодыхъ людей, онѣ сейчасъ проводили параллель между новымъ знакомымъ и другомъ Джемса и отдавали всегда преимущество послѣднему. Лэди Торндаль любила капитана за то, что могла постоянно говорить съ нимъ о сынѣ. Лордъ Торндаль, человѣкъ самъ по себѣ надутый, находилъ весьма приличной военную осанку Филиппа; онъ постоянно толковалъ о политикѣ, сожалѣя, что капитанъ не владѣтель Рэдклифа.
— Мы бы съ вами тутъ чудесъ надѣлали! говорилъ лордъ, и затѣмъ въ сотый разъ принимался разсказывать, какъ вліяніе Торндалей и Морвилей дѣлило мурортскую общину на партіи. — А соединись обѣ силы вмѣстѣ — ее можно бы было обернуть вокругъ пальца! заключилъ онъ.
Какъ только дѣло касалось о новомъ наслѣдникѣ Рэдклифа, Филиппъ молчалъ или отвѣчалъ уклончиво. Увидѣвъ, что слѣдствіе въ Оксфордѣ и С.-Мильдредѣ неудачно, мистеръ Эдмонстонъ поручилъ племяннику обревизовать книги въ Рэдклифской конторѣ. Филиппъ отправился туда вдвоемъ съ молодымъ Торндалемъ. Онъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что тамъ онъ непремѣнно найдетъ слѣдъ, почему Гэй пересталъ вдругъ требовать отъ опекуна тысячу фунтовъ стерлинговъ, понадобившихся ему немедленно. Но какъ онъ ни рылся въ счетахъ и отчетахъ, какъ ни разспрашивалъ старика Мэркгама, сильно ворчавшаго за такую мелочную ревизію, Филиппъ ничего не нашелъ. Онъ отправился ходить по парку, приказалъ отмѣтить на срубъ нѣкоторыя деревья, мѣшавшія, по его мнѣнію, расти другимъ, и услыхавъ, что между управляющимъ и новымъ викаріемъ мистеромъ Амсфордъ существуетъ споръ, порѣшилъ дѣло въ силу данной ему довѣренности въ пользу послѣдняго, воображая, что онъ имѣлъ полное право такъ распорядиться. Уѣзжая, онъ остановился у воротъ, оглянулся на его великолѣпный, старинный замокъ и окружавшіе и паркъ и строенія. Жаль ему стало, что все это богатство въ рукахъ человѣка, неумѣющаго извлечь изъ него пользу для народа.
— Чего бы я тутъ ни надѣлалъ! мечталъ онъ съ грустью, еслибъ все это имѣніе принадлежало мнѣ. Какое обширное поле было бы это для моей дѣятельности! Какое достойное мѣсто для такой красавицы-хозяйки, какъ Лора!
ГЛАВА V
Прогостивъ цѣлую недѣлю въ Торндаль-Паркѣ, Филиппъ Морвиль собрался хоть съ прощальнымъ визитомъ въ Гольуэль, потому что вслѣдъ за симъ полкъ его долженъ былъ выступить въ Коркъ для того, чтобы отправиться въ походъ въ Средиземное море. Филиппъ дорого цѣнилъ это послѣднее свиданіе. Сама Лора не была въ состояніи понять того глубокаго чувства любви, вслѣдствіе котораго онъ принуждалъ ее хранить въ тайнѣ начавшіяся ихъ отношенія. Ему хотѣлось, чтобы достоинства молодой дѣвушки въ его глазахъ еще болѣе возвысились; чтобы она, такъ сказать, сдѣлалась еще чище и цѣломудревнѣе; и вотъ онъ старался всѣми силами выработать силу ея воли надъ собой и пріучить ее къ терпѣнію. Увѣренность, что умная, честная, благородная Лора горячо любитъ его — эта увѣренность облегчала для Филиппа всѣ домашнія его скорби и испытанія. Сознаніе, что — вслѣдствіе его наставленій, она выучилась владѣть собой не хуже его, давало Филиппу право надѣяться, что такая жена будетъ настоящимъ другомъ для него въ будущемъ и онъ ѣхалъ теперь въ Гольуэль съ намѣреніемъ быть съ нею какъ можно нѣжнѣе и ласковѣе, — вещь, которую онъ не смѣлъ бы себѣ никогда позволить, когда она конфузилась каждаго его взгляда и слова. На станціи желѣзной дороги его уже ожидалъ дядя съ экипажемъ.
— Ты, братецъ, ничего къ намъ не писалъ, — заговорилъ мистеръ Эдмонстонъ, поздоровавшись съ нимъ. — Вѣрно неудача вышла?
— Да, дядя я ничего новаго не открылъ, — отвѣчалъ Филиппъ.
— И съ Гэемъ ничего не уладилъ?
— Ровно ничего. Онъ не хотѣлъ со мной объясниться и попрежнему гордо отвергъ всѣ наши обвиненія. Надо отдать ему честь, въ Оксфордѣ онъ пользуется отличной репутаціей, и если у него и есть какіе-нибудь долги, то купцы все-таки мнѣ ихъ не открыли.