Долго они терялись въ догадкахъ на счетъ тайны, ихъ окружающей, пока вернувшаяся мать не помогла имъ разъяснить загадки.
— Это все сплетни мистриссъ Гэнлей, — увѣрялъ Чарльзъ. — Гэй ни въ чемъ не виновать, я убѣжденъ въ этомъ; Филиппъ изъ мухи сдѣлалъ слона, и теперь радуется, что папа принимаетъ рѣшительныя мѣры.
Лора, боясь выдать себя, не смѣла защищать Филиппа слишкомъ горячо, но она настаивала на одномъ, что онъ слишкомъ честенъ и справедливъ, чтобы поднять столько шуму изъ пустяковъ. Всѣ трое они ни на минуту не усомнились въ невинности Гэя.
Когда Филиппъ, затворивъ за собою двери столовой, началъ снова уговаривать дядю дѣйствовать съ большей энергіей противъ Гэя, мистеръ Эдмонстонъ, находясь еще подъ вліяніемъ разстроеннаго, заплаканнаго лица Эмми, подался назадъ. Ему стало жаль Гэя, онъ готовъ былъ уже простить его и удовольствоваться самымъ пустымъ предлогомъ, чтобы снова поставить Гэя въ прежнія отношенія къ своей семьѣ. Всѣ краснорѣчивые доводы Филиппа потеряли свою силу передъ голосомъ сердца добраго отца.
Видя, что спасти Эмми почти нѣтъ надежды, Филиппъ рѣшился показать дядѣ новое письмо своей сестры, письмо, которое онъ прежде думалъ скрыть. По природѣ своей онъ ненавидѣлъ сплетни и интриги, но, внутренно сознавая, что строгость со стороны опекуна есть единственное средство для исправленія Гэя, онъ рѣшился на время пожертвовать своими чувствами и силою заставить мистера Эдмонстона принять рѣшительныя мѣры.
Мистриссъ Гэнлей написала къ брату тотчасъ послѣ сцены, сдѣланной Гэемъ въ ея домѣ. Вполнѣ увѣренная, что Филиппъ получитъ отъ него вызовъ на дуэль, она писала отчаянное письмо, умоляя брата вспомнить, какъ онъ ей дорогъ, и прося его быть твердымъ.
— Неужели ты пойдешь съ нимъ драться? спросилъ испуганно дядя. — Вѣдь ты знаешь, Эмми, бѣдная наша Эмми…. - и онъ не договорилъ.
— Зачѣмъ драться? намъ нужно правды отъ него добиться, — отвѣчалъ Филиппъ. — Я такъ и сестрѣ писалъ. Дѣлай Гэй съ своей стороны, что хочетъ, я же на свою совѣстъ его смерти не беру.
— Такъ ты вѣрно слышалъ, что онъ хочетъ что нибудь сдѣлать?
— Нѣтъ; я даже полагаю, что онъ теперь одумался и не рѣшится вызывать меня на дуэль. Сестра и я, мы не можемъ объяснить себѣ одного, почему онъ именно насъ двухъ обвиняетъ въ этой исторіи. Мнѣ особенно досталось отъ него въ то утро, о которомъ пишетъ сестра. — Филиппъ прочелъ отрывокъ письма Маргариты, гдѣ она описывала сцену бѣшенства Гэя, и передавала слово въ слово рѣзкія его выраженія на счетъ дяди и ея брата. Конечно, она не удержалась, чтобы не преувеличить всей исторіи, а что всего хуже, мистриссъ Гэнлей скрыла отъ Филиппа, что она все это подслушала, сама стояла, лѣстницѣ, и вышло такъ, какъ будто бы Гэй, забывъ всякое приличіе, въ ея присутствіи отдѣлалъ мистера Эдмонстона и Филиппа напропалую. Послѣдней фразой она глубоко уязвила мистера Эдмонстона. Его слабая сторона была въ томъ, чтобы слыть за человѣка съ тонкимъ, здравымъ смысломъ и съ строгими правилами, и вдругъ Гэй, котораго онъ любилъ и берегъ, какъ своего сына, позволяетъ себѣ давать ему оскорбительныя прозвища! Онъ былъ дотого уничтоженъ, что, не говоря ни слова, залпомъ проглотилъ рюмку вина, и тихо замѣтилъ:- «Никогда этого не ожидалъ!» Онъ долго волновался. «Если уже Гэй позволилъ себѣ такъ выразиться на мой счетъ, — говорилъ онъ съ жаромъ:- я всему теперь повѣрю, и что онъ меня обманываетъ, и что онъ надъ Эмми водшутилъ, словомъ всему, всему дурному….»
Филиппу пришлось уже успокоивать дядю, и брать сторону Гэй, что, конечно, было очень благородно съ его стороны, потому что онъ зналъ, что Гэй и его не пощадилъ. Поздно вечеромъ кончилась ихъ конференція. Дядя написалъ слѣдующее письмо:
«Любезный сэръ Гэй. Такъ какъ вы отказываетесь быть со мной откровенны, не смотря на то, что я имѣю полное право этого требовать, и такъ какъ вы всячески уклоняетесь отъ объясненія со мной, да кромѣ того, позволяете себѣ еще употреблять дерзкія выраженія на счетъ меня и моего семейства, — я имѣю основаніе предполагать, что вы не желаете уже быти приняты на прежней, короткой ногѣ въ Гольуэлѣ. Повторяю вамъ, что я, какъ законный опекунъ вашъ, буду постоянно слѣдить за вашимъ поведеніемъ, и по возможности стану удерживать васъ на томъ гибельномъ пути, по которому вы идете; но другихъ сношеній между вами и моимъ семействомъ быть уже не можетъ.
Лошадь ваша будетъ отослана завтра же въ Рэдклифъ.»
Преданный вамъ
«К. Эдмонстонъ.»
Письмо было гораздо рѣзче, чѣмъ Филиппъ этого ожидалъ, но дядя на этотъ разъ долго не соглашался переписать его. Наконецъ, нѣкоторыя выраженія были имъ измѣнены, и Филиппъ успокоился, потому что содержаніе втораго письма было гораздо уже сдержаннѣе и логичнѣе.