— Сколько вам лет?
— Двадцать два.
— Но это так мало. Как вас зовут? — Я уже забыл, что отрекомендовался заядлым театралом.
— Олеся.
— Прекрасное имя! Олеся, вам так нужна эта роль?
— Очень! Поймите, у меня никого нет. В смысле, влиятельных знакомых. Мои родители люди простые. Я приехала в Москву из провинции, чудом поступила в театральное училище. Говорят, у меня талант. Но конкуренция большая. Надо же с чего-то начинать, — повторила она. — Это, может быть, мой единственный шанс.
Я посмотрел на нее повнимательнее: неужели? В этой огромной куче, извиняюсь, дерьма отыскалась редкая жемчужина? Хорошая, чистая девушка. Честная. Я неплохо знаю женщин: эта не врет. И как мило она краснеет!
— Олеся, я могу пригласить вас на ужин?
— Но я пришла насчет снимков.
— Так как насчет ужина?
— Не знаю. Нет.
Она оправдывала мои ожидания.
— У вас есть парень, так? — Мысленно я нарисовал портрет соперника: однокурсник, на лбу крупными буквами написано «я звезда», зато за душой ни гроша. Он скоро сопьется, предварительно сделав ей ребенка. Ее талант утонет в борще и горе грязного белья, которое она каждый день будет талантливо стирать. И со столицей придется расстаться. Но ради ребенка она все стерпит, уедет домой, к маме, устроится на работу в библиотеку или в школу, вести театральный кружок… Эта девушка мне нравилась! Ох, как она мне нравилась!
— У меня нет парня. Но…
— Что — «но»?
— Есть один человек… — Она замялась. — Да вам-то какое дело?
— Если я приглашаю вас на ужин, значит, есть дело.
— Нет.
— А как же фотографии?
— Ах вы…
Она резко встала. Столик покачнулся, кофе разлился. Я тоже вскочил:
— Извините. Даю честное слово, что эти фотографии никогда не увидят свет.
— Спасибо.
Она пошла к дверям.
— Олеся! — окликнул я. Она обернулась и повторила:
— Нет.
Я улыбнулся. Допил кофе в прекрасном настроении. Вернулся, счастливо улыбаясь.
— Что это с тобой, сынок? — спросил Сгорбыш.
— Прекрасная девушка, правда?
— Да, хороша, — кивнул он.
— Я не это имею в виду. Не внешность.
— Те-те-те… Сынок, ты ее не стоишь. Она и впрямь хорошая девушка. И ты будешь мерзавцем, если…
— Не беспокойся, папаша. Я знаю, с кем можно, а с кем нельзя. Я не стану ее домогаться. Я буду ухаживать, — мечтательно сказал я.
Можно было, конечно, завалить ее розами. Или даже орхидеями. Заказать контейнер из Австралии и утопить ее в цветах. Мой кредит по-прежнему неограничен. Можно прислать ей бриллиантовое колье, вложив в букет с орхидеями бархатную коробочку. Но это нечестно по отношению к моему сопернику. Я же хочу выиграть честно. И поэтому останусь скромным помощником фотографа.
Через три дня я сидел на галерке со скромным букетиком в руке. На мне был дешевый костюм, хотя на этот раз я побрился. После спектакля мне удалось пробиться в гримерку при помощи одной лишь неотразимой улыбки. Там я вручил ей скромный букет.
— Спасибо, — улыбнулась Олеся. Роль у нее была крохотная, и мой букет оказался единственным.
— Так как насчет ужина?
— Нет. Но вы можете проводить меня до дома.
— Что ж.
Мы вышли из театра, и она направилась к подземному переходу.
— Олеся, куда?
— Как куда? В метро!
В метро-о… Как это романтично! Я так увлекся, что спустился глубоко под землю без колебаний. И стал неуверенно оглядываться. В годы моих скитаний бывало всякое, меня и трущобами не удивишь, но как же это давно было! Я уже успел подзабыть все прелести общественного транспорта, особый запах подземки, ее особый ветер и равнодушную толпу. Я по-прежнему неуверенно оглядывался. Олеся дернула меня за рукав и спросила:
— У тебя тоже проблемы со зрением?
— Что? Да, похоже.
Я подумал, что многого раньше не замечал. Был зашорен, как и большинство людей моего круга, и думал, что все хотят меня использовать. Не замечал смены времен года, жизни, которая бурлила вокруг и даже под ногами. Не замечал, как много в метро симпатичных девушек по той причине, что не замечал и самого метро. Одна из этих девушек — моя. Надо же!
Мы ехали на окраину. Без Олеси я бы заблудился. Мы мило беседовали о пустяках и незаметно перешли на «ты». Я очнулся лишь у подъезда ее дома. Она улыбнулась и сказала:
— Ну, вот мы и пришли.
— По чашечке кофе? — великодушно предложил я.
— Нет.
— А как насчет ужина?
— Я же сказала.
— Тогда договаривай: кто он?
— Я же сказала: есть один человек. — Она замялась.
— Какой человек?
— Продюсер. Он обещал мне помочь получить эту роль.