На берегу и вражеских кораблях раздались крики. Вскоре турки опомнились и открыли огонь из береговых орудий. Они дырявили паруса и ломали рангоут, били по бортам. Русские линкоры действовали дерзко, подошли к турецким кораблям на два кабельтовых, бросили якоря и открыли прямой огонь на поражение. Нахимов приказал снимать паруса с помощью канатов, чтобы не рисковать матросами. Мощная стрельба началась с обоих сторон. Но русскому флоту в этот день сопутствовала удача, русские канониры били гораздо прицельней.
Капитан Лоренц приказал приготовится к бою. Мы курсировали в миле от гавани, и пока наблюдали.
Флагманский корабль Нахимова «Императрица Мария» вступил в единоборство с флагманским фрегатом Осман-паши «Ауни-Аллах». Не выдержав меткого огня русских, турки неожиданно испугались и попытались спастись бегством, но вскоре посадили фрегат на мель и бежали на лодках. Турецкий флагманский фрегат полностью уничтожили, пушки разнесли надпалубные надстройки и снесли мачты. «Императрица Мария» сразу открыла огонь по другому османскому фрегату, который вскоре объяло страшным пламенем. Матросы кричали и прыгали прямо в воду. Вскоре всю гавань заволокло черным дымом от пожаров и взрывов.
Капитан Лоренц приказал подойти поближе. Но остальные русские корабли действовали не менее успешно, обстреливая вблизи турецкие фрегаты. Один из вражеских фрегатов неожиданно взорвался, полетели почерневшие обломки, даже рухнула грот-мачта. На взорвавшемся корабле стоял страшный нечеловеческий крик, вскоре палуба фрегата накренилась и начала погружаться в воду. Русский фрегат «Чесма» подошел вплотную и расстрелял почти все береговые орудия.
К нашем «Святославу» быстро приближался патрульный турецкий корвет. Мы ударили сразу из восьми орудий и довольно удачно. Повредили фок-мачту и рангоуты на корвете, противник даже не выстрелил. Корвет сменил курс и поспешил ретироваться. Но капитан Лоренц приказал канонирам открыть огонь по беглецу. Моряки стреляли прицельно. Всего две или три бомбы упали в воду, остальные попали в цель. Вскоре на корвете повалил черный дым. Раздался оглушительный взрыв, уцелевшие моряки отцепили шлюпки и быстро поплыли к берегу. Но не в порт, где сейчас проходила страшная битва, а чуть южнее, к докам.
Еще шесть турецких кораблей в гавани уже горели. Два русских линкора подошли еще ближе и расстреляли оставшуюся турецкую батарею на берегу. Деревянное здание у причала объяло жарким пламенем, но никто не спешил тушить. Турецкие матросы попрятались в укрытия.
Капитан Лоренц довольно кивнул:
— Нахимов все же голова. Надо же такое придумать, атаковать турка прямо в гавани!
— Капитан отойдем севернее, там меня и высадите. Только в безлюдном месте,– попросил Казанцев.
Бой в гавани занял не более трех часов. Русская эскадра уже выдвигалась из порта. Ни один наш корабль серьезно не пострадал, но повреждения все же имелись. На возвышенности турки прикатили две мощные пушки, пытаясь напоследок напортачить русской эскадре. Однако цель была достигнута. Пятнадцать турецких линкоров и фрегатов были разбиты или сгорели. Русская эскадра с победой покидала Синопскую гавань.
Капитан Лоренц направил корабль севернее, он решил высадить Казанцева, как только «Святослав» проплывет высокие рифы. Неожиданно из-за рифов показался военный турецкий фрегат.
— В укрытие! — закричал капитан.– Пушки к бою! Право руля!
Турецкий фрегат ударил без предупреждения, сразу открыв огонь по «Святославу». Я даже не успел разобрать название вражеского корабля. По борту ударили ядра и бомбы. Два ядра слегка разворотили фок-мачту. Молодому матросу на носу пробило грудь шрапнелью. Он вскрикнул и рухнул на палубе. Я пригнулся и пополз за рубку. Казанцев как раз находился на шконцах. Он бросился помочь другому матросу, которому шрапнель попала в бедро. Страшные острые и раскаленные осколки проносились по всему кораблю. Наконец ударили наши пушки с левого борта. На турецком корабле тоже послышались крики. Сзади на подмогу уже приближался «Чемес». Османы засуетились, наверняка хотели отойти. «Чемес» обходил с левого борта и плотно обстреливал вражеский фрегат. Турки не выдержали, тут же отклепали якорь и попытались скрыться. Но «Чемес» зашел почти вплотную и открыл огонь из всех орудий. Наши канониры тоже продолжали стрелять, не давая врагу даже развернуться.
Я подбежал к лежащему на палубе Казанцеву. Полковник уже умер. Большой кусок шрапнели попал ему прямо в затылок. На палубе неподвижно лежали еще двое матросов, троих раненных на носилках уносили вниз. Боцман Ромашин сидел прямо на палубе и сильно тряс головой зажав ладонью левый глаз. Когда он осторожно привстал, его сильно пошатнуло и матросы быстро подхватили боцмана. Он медленно отнял ладонь и я увидел вместо его глаза страшную пустую глазницу. Вскоре боцмана увели вниз, к доктору.
Я осторожно забрал из кармана Казанцева документы наследника. Что же делать? Похоже, теперь мне нужно плыть к туркам. Иначе мы упустим шанс…
Турецкий фрегат уже горел и тонул. Разъяренные моряки с «Чемеса» продолжали яростно расстреливать фрегат, показав, что в плен сегодня никого брать не собираются.
Я позвал Лоренца:
— Капитан, отойдем подальше и встанем на якорь до наступления темноты.
— Но ведь Казанцева убило. Ваше задание придется отменять.
— Отменять нельзя. Теперь я пойду к туркам вместо полковника. Когда прибудете в Севастополь, доложите обо всем министру Меншикову. А еще, обязательно отправите письмо, которое я сейчас напишу…
Я не рискнул показаться на берегу засветло, после триумфальной победы эскадры Нахимова в Синопской гавани. Мы отошли на фрегате на восемнадцать миль севернее Синопа. Как только стемнело, матросы отцепили лодку.
— Удачи вам Андрей Иванович! — кивнул капитан. Я отдал ему мешочек со своими документами, письмами от супруги, нательным крестиком и печатью императора.
Сел на лодку и поплыл к турецкому берегу. Стоял почти абсолютный штиль. Однако вскоре я устал грести, а до берега еще довольно далеко. «Святослав» уже удалялся. Фрегат возвращался в Севастополь. А мне теперь совершенно в другую сторону. К берегам Британии…
Слева я заметил небольшой острый риф. Немного передохнул, снова взялся за весла и продолжил грести.
Когда причалил к берегу, затащил лодку на гальку и перевел дыхание. Место оказалось безлюдное, но вдали слышались тревожные голоса. Вскоре я заметил двоих вооруженных солдат. Они брели по спуску, вскоре увидели меня и побежали навстречу с ружьями наперевес.
— Дур, атисей дижей!– крикнули солдаты.
Я понял, что они хотят стрелять. Остановился и крикнул в ответ по-английски:
— Don’t shoot, I’m an Englich subject!
Солдаты приблизились, быстро обыскали, но документы все же разрешили оставить. Они показали наверх:
— Хади гиделем!
Мы немного прошли по берегу и поднялись по натоптанной тропке. Я шагал впереди, солдаты шли за спиной и что-то бурно обсуждали. Возможно сегодняшний бой в гавани. Наверху оказалось совсем небольшое поселение, а на окраине крохотная каменная будка и навес для лошадей. Из будки степенно вышел пожилой офицер с седыми усами. Солдаты что-то быстро объяснили офицеру. Он зажег масляный фонарь и тщательно осмотрел меня и мои документы.
Офицер что-то быстро приказал солдату, тот сразу оседлал лошадь и умчался. Офицер завел меня внутрь будки.
— I’m an Englich subject!– повторил я.