Хантер улыбнулся:
— Даже после вашей недавней победы, я честно скажу: русский флот обречен. Через месяц из портов Англии выходят пятьдесят быстроходных линкоров и фрегатов, пятнадцать броненосцев, миноносцев и «монитор». Еще около сорока кораблей придут из Франции.
Я вздрогнул. Откуда англичане узнали про броненосцы? Причем не только узнали, но уже и выпустили. Первый броненосец должен был появиться в Англии в 1858 году. Неужели все же произошла утечка информации?
— Если вы задумались, то наверняка неспроста,– усмехнулся Хантер.– Думаю то, что я сегодня видел — ваши лучшие корабли. Согласен, русские способны побеждать османов, но объединенный Английский и Французский флот вас попросту сомнет…
— Похоже, если вы обладаете такой информации о вооружении, то действительно не обычный журналист.
— Не прикидывайтесь наивным ребенком, вам это не к лицу. Вы прекрасно осведомлены, что все иностранные журналисты, работающие за пределами своей страны, так или иначе работают на разведку. Я действительно сдал вам ценную информацию, а расскажу еще больше, но взамен потребую совсем немного… пистолет и один патрон.
— Вам совсем не мила жизнь?
— Теперь уже нет. Я хорошо чувствую людей, господин Никитин. Вы наверняка через многое прошли. Скажите, у вас есть дети?
— Сыну восемь месяцев.
Англичанин вздохнул:
— Знаете, со временем я начал понимать: нет ничего дороже любви к
детям. Моей единственной дочери Беатрис было всего шестнадцать, когда она пропала… Когда-то и я был горячим патриотом своей страны, считал Британию лучшим государством в мире… пока в одночасье все не перевернулось. Я действительно раньше был обычным журналистом, работал в Лондонском «Таймс». Когда Беатрис пропала, я сразу поднял все связи. У меня было много знакомых даже в Скотланд-Ярде. Труп девочки нашли через неделю в Темзе, у нее были отрублены кисти рук и следы физического насилия. У полиции была версия, что Беатрис убили лондонские сатанисты. Но я все же нанял частного детектива, вскоре он привел неопровержимые доказательство, что в убийстве замешан пятидесятитрехлетний виконт Джон Мельбурн, сын известного Гаррисона Мельбурна, владельца судоверфи и торговых судов в Портсмуте. Я попытался заявить в полицию на виконта и дать делу ход, но вскоре на меня начались гонения. Нашу квартиру подожгли, пришлось переехать в пригород Лондона. В родном «Таймс» на меня вышла обличительная статья, что я связан с радикалами-ирландцами, покушавшимися на королеву. Меня уволили из газеты. Многие друзья и знакомые сразу отвернулись, а однажды на улице нас с супругой избили двое молодых людей… намекнув, чтобы я прекратил совать нос не в свои дела… Вскоре я понял, что на свете нет справедливости, если даже государство не может наказать виновного… Для чего тогда я был патриотом все эти годы, если моя страна просто плюнула мне в лицо, не сумев привлечь к ответственности влиятельного убийцу дочери…
Англичанин немного помолчал.
— Может выпьете? — предложил я.– Есть хорошая русская водка…
— Налейте, — кивнул Джозеф.
— Я попрошу принести еды с камбуза.
— Нет. Не нужно. Просто налейте водки.
Хантер выпил пол рюмки и слегка прослезился.
— Крепкая…Разрешите раскурить трубку?
Я кивнул.
— Ваши матросы обыскали меня, но не забрали мою трубку и кисет с табаком…
Англичанин закурил и продолжил рассказ:
— Я устроился в другую газету, продолжая собирать по крупицам сведения о виконте. То что я собрал за год, с лихвой бы хватило на три пожизненных срока. Это не семейка, а настоящее исчадие ада. И старик Гаррисон Мельбурн, и его сын, насильник и убийца… за ними просто тянулся кровавый след. Но Мельбурны — влиятельная олигархическая семья Британии. Когда я понял, что по закону ничего не добьюсь, то выследил убийцу своей дочери, когда он был один дома и хладнокровно застрелил… В доме я нашел дневники, подтверждающие это страшное преступление и еще несколько подобных… А еще обнаружил письма из Бомбея, от сына виконта. Его сынок Джеймс жил в богатом поместье в Индии. К тридцати годам он лично казнил двенадцать повстанцев в западной колонии…
— Вы передали эти дневники в Скотланд-Ярд?
— Тогда я испугался. Не за себя, за супругу…
Англичанин пустил дым колечком и продолжил.
— Как только старик узнал о смерти сына, его частично парализовало. У старого судовладельца оставался единственный наследник — внук Джеймс из Бомбея. Он написал письмо и вызвал Джеймса в Лондон. Но еще один бунт в индийской колонии не позволил Джеймсу вовремя приехать. Месяц назад старик скончался и теперь уже Джеймса вызвал адвокат для оформления наследства. Но для начала младший Мельбурн должен был уладить какие-то дела в Афинах, где я и встретил Джеймса, тридцатилетнего избалованного ублюдка и наследника огромного состояния… В письмах он писал отцу, что лично стрелял в мятежных колонистов. Одну деревню приказал в назидание сжечь, загнав в сарай всех, даже маленьких детей…