Наконец остановился Зыбин у проруби, запыхавшись; выдыхаемый им воздух на морозе превращался в пар, окутывая белой дымкой круглое лицо с бакенбардами до плеч. А на льду картина живописная и жалостливая…
Приличная дама (судя по модной прическе и дорогому платью) по пояс погружена в прорубь, в ее спине торчал нож, воткнутый по самую рукоятку. Видимо, бросили лихие люди несчастную в прорубь, думая, что она мертва, а дама была жива и пыталась выбраться. Не выбралась. За ночь вода успела замерзнуть, и дама, лежавшая ничком, повернув лицо в сторону и вцепившись растопыренными пальцами в куски льда, которых было в избытке вокруг полыньи, вмерзла в прорубь.
— Ох-хо-хо… Жалко горемычную, красотою лепа… — пожалел даму мужик-крестьянин с бородой до пояса, в тулупе, подпоясанном веревкой, и лохматой медвежьей шапке. — Бабы на рассвете пошли по воду, так и нашли утопшую. Визгу было…
— Да какая ж она утопшая, — произнес Кирсанов, присев у проруби на корточки и разглядывая бледный профиль с тонкими точеными чертами. — Сию благородную особу пытались убить, да не добили. Видать, в столь хрупком теле великая сила жила. Хочу обратить внимание, ваше высокоблагородие! Она ведь ушла под воду — волосы и платье покрыты корками льда, стало быть, нырнула. Гляньте, веки смежены неплотно, всего-то на полглаза. Значит, дама вынырнула, зацепилась за куски льда, чтобы выбраться, только вот силы кончились. Она лежала, цепляясь за лед, и понимала, что умирает. — Он выпрямился и повернулся к Зыбину: — Будем вынимать тело?
— Погоди… — выставил тот ладонь и наклонился к трупу.
Вместо того чтоб лежать на печи в столь почтенном возрасте, сладко спать, вдоволь кушать (он большой любитель поесть, оттого тучен) и наслаждаться праздностью, начальник следственных дел был страстно привязан к своему делу. Он обладал удивительным чутьем и наблюдательностью, потому предпочитал лично прибыть на место происшествия и осмотреть обстановку, тело, послушать возможных свидетелей, а потом уж думать, с чего начинать поиски преступников. Зыбин не успел толком рассмотреть бедняжку, как вдруг услышал знакомый женский голос и поднял голову:
— Виссарион Фомич!..
— Графиня Ростовцева! — изумился Зыбин.
— Она самая, — подтвердил Кирсанов, всматриваясь в даль.
Опираясь на руку кучера, по льду со всей осторожностью скользила Марго, Кирсанов поторопился навстречу графине, а толстые губы Зыбина растянулись в приветливой улыбке. Но это сейчас он рад видеть ее, она, конечно, навязала ему свое общество, несмотря на его адское сопротивление, но сколько пользы принесла следствию! Да и лично Виссариону Фомичу: когда начальство хотело отправить старика на покой, что стало бы равносильно смерти, графиня Ростовцева похлопотала и… Зыбин остался на своем посту служить Отечеству. Да, Виссарион Фомич считал следственное дело таким же почетным, как и военное, не меньше! Ведь очищать общество от преступного элемента, делать жизнь людей безопасной — разве это не благородное служение?
3
Три плюс два
Полуподвальное помещение охраны из двух смежных комнат с небольшой прихожей, одна комната для отдыха — с диваном, столом для перекуса, стульями и плоским телевизором, вторая — рабочая с мониторами. А больше-то ничего броского в охранной части дома не имелось, разве что аккуратная кирпичная кладка стен без штукатурки и потолок, разделенный на белые сегменты с отделкой из дерева. Мужики только не вписывались в интерьер с их простецкими физиономиями работяг, один так и вовсе с пивным животом — и это охранник, правда, он и возрастом далеко за сорок, а двое ребят значительно моложе, примерно ровесники Артему. Стоило ему увидеть их, сразу понял: с ними проблема, то есть со здоровьем у всех троих проблема. Глаза пьяные, вялые и, конечно, подавлены. Ну, так! Две жизни прошляпили. Артем не видел смысла опрашивать их поодиночке, он сел на свободный стул, не забыв представиться:
— Майор Курасов, начальник уголовного розыска.
— Юрий Овчаров, — представился старший.
— Рафик Ашаров, — сказал темно-русый молодой человек.
— Тушин. Слава.
Не было у них желания общаться не только с майором, мужики находились на нулевом энергетическом уровне, им пофиг все, что вокруг шевелится, еле языками ворочали. Учитывая обстоятельства, Артему не пришла в голову мысль, мол, с бодуна мужики, тут что-то другое, примерно догадывался — что. Он сочувствовал им, но помочь ничем не мог, да и задача у него другая, вопрос Артем адресовал сразу троим, останавливая по очереди взгляд на каждом: