Гарни Холлику было не привыкать к боли и жестокому обращению. Он находился в полубреду, плавая в темном море между сном и явью, урывками приходя в сознание, возвращаясь из забытья… или смерти.
Хотя воин-трубадур участвовал во многих битвах, сейчас он испытывал самую страшную физическую боль в своей жизни. Голову сдавливало с боков, череп трещал, кровь стучала в ушах отбойными молотками, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Это давление не ослабевало часами, днями… Целую вечность. Откуда-то издалека донесся гортанный голос, до тошноты знакомый, бьющий по нервам. Раббан… Глоссу Раббан. Говорящая куча вонючего дерьма.
– Я разжимаю, дядя! Разжимаю! Еще немного, и…
Гарни чувствовал, как давление постепенно ослабевает, а может, он просто утратил способность что-либо чувствовать, а значит, смерть близка. Но сильная боль не проходила. Стало не легче, просто по-другому. Другой голос вторгся в сознание, басовитый и властный. Гарни узнал его – барон Владимир Харконнен.
– Смотри, чтобы он не сдох, Раббан… Это человек герцога Лето. Его нельзя убивать без моего позволения, а я еще не вполне готов позволить.
Не вполне готов, подумал Гарни. Отсрочка исполнения приговора, но сам приговор не отменен.
– Если бы вы не вмешались, я мог бы еще немного сдавить ему череп, не убивая его, – раздраженно заметил Раббан. – Хотя, возможно, он ослеп.
Гарни все еще не мог ничего разглядеть сквозь красную пелену.
В голосе барона зазвучал гнев, угроза вспыхнула, как яркое пламя:
– Ты что, смеешь со мной спорить?
– Простите, дядюшка. Конечно, вам видней, как лучше.
– Когда-нибудь ты научишься воздерживаться от крайностей, к которым тяготеет твоя душа. При действительно мучительных пытках объект всегда должен верить, что надежда есть. Доведи его до грани непоправимого вреда, но только до грани!
«Они что, считают, что я не слышу? – подумал Гарни. – Что я потерял сознание от боли?»
– Существуют ступени ниже порога необратимых увечий. На сегодняшнем уроке, Раббан, рассмотрим ногти и кости.
– Ногти и кости?
– Жестокие травмы и ужасающая боль, но ничего непоправимого. Ты можешь вырвать ногти, и они отрастут снова. Сломанные кости срастутся. Он будет знать, что раны заживут, и потому станет цепляться за эту надежду.
Раббан издал удовлетворенное ворчание:
– Хорошо, я сломаю ему несколько костей!
– Ай, да не просто какие-то там кости! Разберись немного в психофизиологии объекта! Это же Гарни Холлик. Сломай ему пару пальцев, необходимых для игры на бализете, и ты разобьешь ему сердце.
Голос Раббана послышался с другой стороны:
– Я буду поддерживать в нем жизнь и заставлю страдать! А потом мы убьем его! Но ме-едленно… Станем отрезать по кусочку…
– Ты меня не слушаешь, племянничек.
Гарни хотелось вырваться из этого кошмара и прикончить обоих, но он не мог пошевелиться. Возможно, это тоже часть пытки.
Герцог Лето отправил его со срочным и в высшей степени деликатным посланием на руках. Но путешествие на Кайтэйн оказалось прервано – на Хармонтепе по вине Космической Гильдии произошла непредвиденная задержка. Во время этого бесконечного ожидания агенты Харконненов и обнаружили Гарни. Его схватили.
Из-за провала Гарни Император Шаддам не знал, что герцог Лето лишь притворяется, перейдя на сторону жестоких повстанцев.
А теперь его притащили сюда, на Ланкивейл! Во владения Раббана, в то самое место, куда Гарни и Дункан совершили недавно набег с войсками Атрейдесов.
Никто из Атрейдесов не знает, что он здесь. Герцог не знает. Послание не доставлено Императору – мерзкие Харконнены вырвали его из рук Гарни и просмотрели сами! Как они поступят с этой убойной информацией? Ему нужно поскорее вернуться на Каладан! Но сперва необходимо выжить.
Он вспомнил строфу из Оранжевой Католической Библии и цеплялся за нее. «Боль – это всего лишь боль, и у детей Божьих есть много способов от нее защититься: через воспоминания, через верность, через любовь и через веру».
Красная пелена перед глазами стала чуть светлее. Где-то за его спиной Раббан угрюмо произнес:
– Мы уже получили всю информацию, которой располагал этот тип. Как долго мне поддерживать в нем жизнь?
– Пока я не решу иначе. – Раскатистый бас перешел в смех. – Терпение, мой мальчик. Так ему будет еще больнее.
Темнота вновь сгустилась и Гарни, наконец, впал в беспамятство.
Очнулся Гарни оттого, что где-то вдали ругались мужские голоса… и от сильного запаха крови и рыбы. Он лежал на жестких носилках, удерживаемых гравиподвеской. Желудок скрутило, но Гарни поборол рвотный позыв. Странно, но на теле не было никаких оков, и теперь он смог сесть. Подняв правую ладонь, он с удивлением сжал пальцы. Гарни думал, что они сломаны, но, хотя суставы пульсировали болью, пальцы выглядели целыми. Ничего такого, что нельзя вынести. Доктор Юэ сможет это поправить, если когда-нибудь удастся вернуться на Каладан.