- А это я придумала! «Шмель» - потому что «пчёлы», а «пчёлы» - потому что «улей», ну а «улей» - потому как «Ульрих». Здорово, да?! - Нина аж запрыгала, хлопая в ладоши, радуясь своей сообразительности. - А мастера Мистериона так и зовут Мистерион, он даже в официальных бумагах так записан. Слушай, а правда, что ты убил больше ста человек? И сердца съел?
- Когда бы я успел, если по твоим же словам десять лет сидел в «Бутырке»? В пять лет? - я аж опешил от извивов мысли огненноволосой. - Не, ну бред же! Ничего такого я не делал!
- Просто не обращай внимания. Пошли к нам в подвал. Там «заклинательные покои», как любит выражаться мастер, - Ульрих, не обращая внимания на трескотню Нины, подхватил свой портфель и направился к выходу из аудитории.
Я поспешил за ним. Да, это тебе не детдом, где знакомство с одноклассниками обычно начинается с прямого в челюсть. Правда, в моей старой школе к новичку тоже вряд ли бы кто подошёл, во всяком случае, в первый же день. Присматривались бы с недельку, перемыли все косточки и только потом отправили бы делегата - обычно эту роль выполняла староста, начинавшая разговор с какого-нибудь плёвого замечания вроде: «Почему у тебя такой неопрятный вид?»
Но второй ярус, пусть даже самый благополучный его район, - он второй и есть. Недаром нас чаще всего называли «контингент», ибо тут были дети или наёмников, или поднявшихся бандитов, слегка разбавленные отпрысками чиновников нижнего звена. Однако последних при малейшей возможности старались перевести на следующий ярус. При всём при этом школа считалась свободной зоной, и тут были запрещены любые разборки старшаков. Мы же вопросы между собой решали сами, зачастую старой доброй дракой на заднем дворе за спортзалом. Интересно, а как это происходит тут?
Пока мы шли, Нина не умолкала, но я уже не вслушивался в то, что она говорит, да и девчонке, судя по всему, ответы не требовались. Зато как только мы оказались в классе, она тут же упорхнула, сев возле серьёзной с виду девушки в очках.
Шмель кивнул, мол, устраивайся, где хочешь. После чего тоже отчалил, заняв место возле толстого парня, рядом с которым сидел и на уроке истории. Остальные ученики быстро рассредоточивались по классу, то образуя группки, то, наоборот, дистанцируясь от всех. Я же, немного поколебавшись, уселся на самом заднем ряду у прохода и принялся осматриваться.
В принципе, сразу стало понятно, почему учитель или «мастер», как его называют, именует это помещение «залом». В отличие от кабинета, где мы учили историю, и который ничем не отличался от десятков виденных мной ранее, этот класс больше всего напоминал... цирк.
Он был идеально круглым и делился на две равные части: красную и синюю. Именно в таких цветах была выдержана вся отделка помещения: драпирующие стены полотна, ковровые дорожки, проложенные под стульями, мягкие сиденья и спинки. Наш класс, кстати, занимал исключительно алую сторону, не покушаясь на места с другим колером.
В самом низу, в центре помещения, располагалась приличных размеров арена с полом из какого-то тёмно-зелёного материала, там же была установлена большая грифельная доска, свисающая на цепях с тонущего во тьме потолка. За невысоким бортиком, собственно, и начинались ряды длинных, идущих полукругом столов, за которыми сидели ученики. Каждая ступень чуть выше предыдущей. Оставались лишь два прохода друг напротив друга, застеленные тёмно-изумрудными коврами.
Получалось, что сейчас я занял место выше всех остальных, глядя на макушки одноклассников. Непривычно, конечно, но прикольно.
С ударом колокола, обозначавшего начало урока, противоположная - синяя - сторона зала медленно померкла и скрылась во тьме, словно это был кинотеатр в начале сеанса, у нас же освещение не изменилось ни на йоту. Посреди арены сверкнула вспышка, и из пустоты перед доской возник человек.
Честно говоря, сначала я подумал, что, может быть, мы всё же ошиблись с классом и попали в самый настоящий цирк, ибо выглядел появившийся мужчина как угодно, но только не как преподаватель. Тёмно-фиолетовый костюм старинного кроя, обильно украшенный золотой вышивкой, с широкими обшлагами и прочими украшениями. Белоснежная шёлковая сорочка с большим жабо навыпуск и такого же цвета перчатки на руках. На лице полумаска, скрывающая всё, кроме рта, в прорезях глаз сияющие фиолетовым пламенем огни. Короче, антураж подходил для шарлатана, готового на потеху толпе достать из пустой шляпы живого кролика, а затем, вывернув его наизнанку, получить букет цветов.