Знаю с каких! Как на озера эти ее чистые, бездонные, недосягаемые наткнулся с той самой секунды все пошло по пизде.
Со злобой сжимаю кулаки и воздуха не хватает от ярости на свою непроходимую тупость, аж аскома на зубах от своего идиотизма.
Шлюха с чистыми, бездонными глазами — маразм полный. Приложил руку ко лбу праверяя рассудок на градусную здравость.
Лежу и не знаю трахнуть ее, или свернуть эту тонкую щейку, а лучше себе блядь.
Меня всю жизнь воротило от полоумных дебилов которые за баб подыхали! Да этих дырок как говна, как селедок в бочке с селедкой. Эти шалавы сами раздают на право и налево, было бы из за чего париться. А сейчас сам как безумец одержимый да еще из за чужой подстилки, охуеть можно!
Стиснув челюсть бесшумно поднимаюсь, стараясь не разбудить какого-то хера.
Выхожу, тихо прикрываю дверь.
С катушек слетел однозначно!!!
Накал запредельный, а тело судорогами сводит от прилагаемых усилий держать себя в руках.
— Сука — цежу сквозь сжатые в жесткий замок зубы, пробивая кулаком в стену. Как сумашедший наношу удар за ударом, пока кулаки не превращаются в мясо.
А потом еще трех часовой комплекс упражнений с топором, пополневший на пару месяцев имеющийся запас дров, три ведра ледяной воды и медитация с виски двадцатилетней выдержки.
Кажется чуть попустило, теперь могу хотя бы не бояться, придушить ее в порыве ярости.
Но стоит открыть дверь и с первым глотком воздуха, кровь снова начинает кипеть.
— Дерьмо! Сжимая до хруста кулаки, утыкаюсь лбом в косяк. Я привык трахать баб, а не свои мозги. Закрываю глаза стараясь вернуть ускользающие из рук самообладание и действую на автомате пока не похерачил все усилия.
И как установка на бой, твержу одно и тоже, — сначало сон, со всем остальным разберусь потом.
Подкинул дров в камин, убавил в лампе свет и лег как смертник на платцу, игнорируя вопящие инстинкты, камекадзе блядь.
Насильно сомкнул веки, грудью ощущая тепло желанного тела покоющегося рядом. Аккуратно прижал к себе, зарывшись носом в золото волос и вырубился.
Просыпаюсь, от стоящего в ушах хрустального звона моих яйиц.
Утренний стояк утыкается в аппетитную мягкость, а аромат ванили безбожно бьет в нос, лишая возможности мыслить, лишая воли. Просто по щелчку пальцев ставит на колени здорового мужика, подчиняет и превращает в раба не желающего свободы.
Открываю глаза и дохну сука!
Робко подрагивающие, длинные ресницы на раскрасневшемся от жара камина и сна кукольном личике обрамленом разметавшимся шелком волос, рвут планку!
Приоткрытые розовые губки призывно манят вкусить их сахарный вкус и лишают последней надежды на возможность сохранить остатки мозга.
А сползшее вниз одеяло и распахнувшийся плащ открывает взору спелые вишинки, дерзко торчащие на маковой сочности, идеальной, белоснежной груди, становясь последней каплей лишающей меня самообладания.
Вытераю с подбородка слюни и накрываю ртом этот утренний десерт, ибо не хуй меня искушать!
***
Чувствую как огромные руки подминают под себя мое сонное тело. Накрывают грудь и пробираются под резинку белья.
Горячее дыхание обжигает кожу, а язык с зубами играючи перекатывают сосок, от чего низ живота простреливает приятной болью и срывает низкий, горловой стон с моих едва шевелюшихся губ.
Улыбаюсь с облегченем, боже как хорошо это был лишь дурной сон, а казался таким реалистичным.
А что за запах, мой мужчина сменил гель для душа? Все еще продолжая улыбаться открываю глаза вытянув на встречу руки для объятий.
— Саша ты…..
— Ой! — дергаюсь в сторону не договорив, фокусируя взгляд.
— Боже нет! Нет! Нет, разрывая криком тишину комнаты. Пытаясь оттолкнуть, нанося удары ладонями по груди и плечам этой каменной горы нависшей надо мной.
— Успокойся! — рычит разъяренно мне в рот, обдавая своим рваным дыханием мое лицо.
— Успокойся я сказал!
Но я не слышу, накрывшая меня истерика уже во всю единолично правит балом, а значит я не могу просто остановиться.
Это лавина не управляема и не подвластна, и уж точно не заложница моих желаний, это я ее пленница.
Поэтому продолжаю биться в этой огонии и кричать надрывая горло, пока она сама не решит что довольно, или что то из вне ее остановит.
— Что за хуйня?
Рванул на себя, связывая по рукам и с силой прижимая к себе мое обезумевшие тельце.
От резкой встряски к горлу подкатывает ком и выворачивает на изнанку содержимое моего желудка, зацепив и футболку Зверя.