— Твою мать!
Отшвыривает меня от себя и безумно смотрит мне в глаза не веря в происходящее.
— Твою же мать! Дерьмо! И дальше по списку абсцессного словаря и еще кажись, кое что от себя.
— Какого хуя ты творишь? Мат….. Снова мат….. Снимает футболку, откидывает в сторону, разворачивается спиной и шагает в направлении сумки валяющейся около стула.
Перестав истерить как перепуганый зверек забилась в угол и завароженно смотрю за передвижением взбесившигося хишника ожидая ответной реакции. Нервно кусаю губы и стягиваю на груди горе плащ, сжимая края до побелевших костяшек пальцев.
Услышав звук встречи стула со стенкой поднимаю глаза на уровень выше, на большие рельефные руки, широкие плечи и открывшуюся огромную накачиную спину останавливая взгляд на шраме и родимом пятне в виде перевернутый восьмерки красующихся на теле мужчины и раньше чем успела подумать…..вылетело.
— Артем?
Накрывая ладошками рот безостановочно кручу головой из стороны сторону не веря своим глазам.
— Боже, ты жив, а мои щеки обжигают горячие дорожки слез, оставляя после себя белые полосы соли.
Мужчина разворачивается и наши взгляды встречаются.
Долго молчит, гипнотизируя своей болотной зеленью затягивающей в этот зеленый омут как топь, а потом…..
— Это всё-таки ты принцесса?
Как раскат грома обрушает облака с небес на мои хрупкие, подрагивающие плечи своим вопросом.
Глава 10. Малыш
Последние что вижу четко, как огромный камаз с прицепом, груженый под завязку железными трубами переворачивается и скользит по дороге, а остальное как на заезженой пленке, местами пропадает звук, местами изображение, а местами вообще сплошная темнота.
Я как бетонный столб, просто врос ногами в землю и не могу пошевелить ни одной конечностью. Наверно в это время у меня перестало биться сердце, я перестал дышать, а душа покинула тело.
Когда машина в которой находилась Юля была практически подмята камазом, мой мозг пережил клиническую смерть, а я превратился в телесную оболочку, по другому мое состояние объяснить нельзя.
Это как падение на асфальт с пятнадцатого этажа, а ты все еще в сознании. Все кости сломаны, кожа полопалась от удара, внутри тебя мясное рагу из твоих собственных органов и черепно-мозговая открытая, выражаясь медицинским языком.
Боль адская, но шок пока не дает до конца тебе ее прочуствовать, это как если, листок бумаги между твоей ладонью и костром, еще не жжот, но ты понимаешь что будет откат, и вот тогда ты будешь подыхать по-настоящему.
— Малыш уходим! — сквозь марево моих терзаний прорывается рычание Колуна.
— Трубы несутся сюда.
— Малыш! В сторону блядь! — срывается на крик голос друга.
А в моей голове дикий гул вперемешку с металлическим звоном, которые заблокировали мою мозговую деятельность и по всей видимости дизактивировали инстинкт самосохранения.
— Сука сдохнуть хочешь, я сказал в сторону!
Колун прыжком снес меня с места, где уже через секунду прошла лавина из труб, образуя железные, высокие холмы из металла.
— Малыш, какого хуя ты устроил?
— Ты не слышал что я тебе кричал или не видел несущиеся на тебя трубы, а? — читая лекцию и озабочено всматриваясь в мое без признаков жизни лицо. А после смял мое тело в крепких братских обьятьях.
— Они ушли брат, слышишь. Ушли. — взволнованый голос друга так близко что закладывает уши.
— Я видел как их тачка выскочила из под этой махины.
— Снегурка жива! Очнись давай. — сжимает пальцами мое плечо.
Осознание что самого страшного не сучилось пришло, но эмоции уже не поддаются не одному контролю. Ярость, злость, гнев затопили меня и завладели моим рассудком, и я не знаю что может остановить этот селевой поток внутри меня.
Я чувствую что становлюсь не подвластен собственной воле, что не справляясь со своим внутренним зверем, сломана последняя защита и с ускользающей возможностью догнать и вернуть мое сердце, душу, жизнь, исчезает, и последняя надежда удержать этого зверя внутри.
Он жаждет крови и пока сполна не получит, не умоется ею, он не успокоится, и не вернется в клетку. Иначе я просто свихнусь, мне необходимо из себя это выплеснуть!
Выбить, выдрать это раздирает меня изнутри, сводит спазмами мышцы, скручивает внутриности, рвет сухожилия.
На секуду выдохнув что жива начинает крыть снова.
— Сука!
— Ааааааааааааа. — бросился бежать.
— Малыш, ты куда брат?
— Где эти суки? — добежал до гандона с борзой рожей, но играющим от страха кадыком и плотно вжавшегося в дерево. Схватил эту суку за горло, двумя пальцами опуская на колени.