Многие из них не догадываются, как далеко я хочу зайти. Большинству это нравится, и они возвращаются снова. Некоторые убегают посреди ночи, стараясь не показываться мне на глаза. Учитывая, что я не хочу видеть в своей постели другую женщину — кроме той, что мне нужна, — остается только один выход.
Я бросаю нож. Он пронзает руку человека, привязанного к колонне в дальнем конце комнаты.
Чувствую себя хорошо: ладони не потеют, не тошнит. Видимо, та волна раскаяния от предыдущего убийства была одноразовой. Я встаю в стойку, сужаю взгляд на мужчину, чьи руки вытянуты по обе стороны и привязаны к столбам. Видимо, он закричал. Хотя не уверен, учитывая, что у него завязаны глаза и кляп во рту.
Меня это не волнует. Его уже допрашивал Лука, потом Себ. Ни один из пленников не сообщил никакой информации. И тогда за дело взялся я.
Я сказал парням, что они могут уходить, и младшие братья вышли. Лука и Себ однако предпочли остаться. Это их выбор. Для меня это не имеет значения.
Его друг, второй мужчина, которого Антонио привел в подвал, смотрит на происходящее с округлившимися глазами. Он так же привязан к столбу рядом с ним. Ему тоже заткнули рот кляпом, но не завязали глаза. Он уже обмочился, когда я метнул первый нож. Пока я до него доберусь... Что ж, посмотрим, как долго он сможет продержаться, пока не выдаст информацию.
Я беру другой нож, целюсь им в мужчину, затем бросаю. На этот раз он пронзает его вторую руку. Я метаю ножи один за другим, потом еще. По одному в каждое бедро. Затем еще два, на этот раз в голень. Я достаю еще один, прицеливаюсь, и Лука выходит вперед.
— Тебе не кажется, что с него хватит, Мика?
— Может, ты будешь держать свое мнение при себе, Лука?
Он замолкает, когда я прицеливаюсь и пускаю в ход нож. Этот вонзается в живот мужчины. Я выхватываю другой... целюсь ему в лоб.
— Если ты убьешь его, мы не узнаем, кто его послал.
— Ты думаешь, меня это волнует?
— Что он тебе сказал?
Я останавливаюсь:
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Ты знаешь, о чем я. Каждый раз, когда этот brutto figlio di puttana bastardo (Ублюдочный сукин сын. — Прим. пер.) встречается с тобой, ты слетаешь с катушек.
Я замираю, прицеливаюсь ниже, бросаю нож в полет. Свист лезвия в воздухе, а затем стук, когда попадает в твердую плоть. Гнев медленно отступает. Я беру другой нож, прицеливаюсь, бросаю, и еще один, потом еще. К тому времени, когда заканчиваю, все ножи, кроме одного, по рукоять в теле человека, который посмел напасть на меня.
— Снимите с него кляп и повязку, — приказываю я.
Себ подходит к мужчине и снимает тряпку. Кровь капает из его рта. Мужчина моргает, затем стонет. Он открывает веки, смотрит на меня и вздрагивает.
— Кто тебя послал?Ты можешь сказать мне, учитывая, что ты в одном шаге от смерти. Разве не хочешь уйти с чистой совестью?
Мужчина пытается говорить, но с его губ льется еще больше крови. Его собеседник вздрагивает, затем бормочет себе под нос.
— Что? Я тебя не услышал.
— Я...я скажу тебе, кто нас послал.
— Тогда говори. Чего ты ждешь?
— «Фирма Кейн», — бормочет он. — Они послали нас.
— Porca puttana! ( Твою мать! — Прим. пер.) Кто именно? — рычу я.
Он колеблется, и я поднимаю последний нож и нацеливаю его на него:
— Скажи мне, и я, возможно, пощажу тебя.
Я отвожу руку, и он бормочет:
— Фрэнки... — он вскрикивает. — Фрэнки — тот человек, который называет цель.
— Фрэнки, кто?
— Я... я никогда не встречал его. Я просто выполняю приказы.
— Ты лжешь?
— Нет... нет... — Он сглатывает. — Клянусь, я получил приказ по СМС. Я не часть каморры, я не...
Я бросаю нож ему прямо между глаз. Он падает вперед, удерживаемый только своими веревками. Я поворачиваюсь к другому мужчине, но его глаза закрыты, и он тоже неподвижен.
Лука прижимает палец к его горлу.
— Он мертв, — подтверждает брат.
— Ну, черт с ним. — Я разминаю шею. — Все равно я уже устал.
Я повожу плечами, когда Антонио входит в дверь. Этот человек... Он всегда знает, когда нужен.
— Мне нужно, чтобы все ножи были вычищены и возвращены, Тони, — отрывисто говорю я.
— Будет сделано, босс.
Он начинает снимать первого человека со столба, когда звонит телефон.
Я бросаю взгляд на Луку, который достает свой телефон и отвечает.
Он слушает, затем кивает:
— Лондон, да? Ты знаешь, где находится его дочь?
Он снова слушает. До меня доносится голос на другом конце линии, но не могу разобрать слов.
— Карма Вест? — говорит он. — Так ее зовут? — Лукас кивает. — Понял. Пришлите детали, и мы будем там.
Он поворачивается ко мне, и я поднимаю руку:
— Я сам займусь.
Он приподнимает бровь:
— Ты знал, что сегодня мы получим эту информацию?
Когда ничего не говорю, он выдыхает.
— Так вот зачем приходил дон? Чтобы сказать тебе, что ты должен заставить ее заплатить за то, что сделал ее старик?
— Помимо всего прочего.
— Точно. — Он потирает челюсть. — Серьезно, брат, ты мог бы разделить часть бремени, знаешь ли. Мы здесь, чтобы поддержать тебя на каждом шагу.
— Знаю. — Я гримасничаю. — Наверное, старые привычки. Дело не в том, что я не хочу разделить это время с вами. Просто слишком привык защищать вас, от il nostro bastardo di padre.(От нашего ублюдка отца. — Прим. пер.)
Лицо Луки смягчается.
— Мы больше не мальчики, мы взрослые мужчины.
— И вы всегда будете моими младшими братьями, моей семьей, теми, кого я поклялся защищать.
Себастьян переминается с ноги на ногу.
— Итак... эта девушка, мы собираемся ее забрать?
— Я её заберу.
— Ты? — Он уставился на меня. — С каких это пор капо ставит себя на линию огня?
— С тех пор как на кон поставили мою репутацию, я не могу позволить себе облажаться.
— Ты можешь нам доверить эту работу, понимаешь?
— Ты сомневаешься в моем приказе?
Я хмурюсь, а он складывает руки на груди.
— Просто предложение, босс, — ворчит он.
— Впредь держи свои предложения при себе, Себ.
Он сжимает зубы, затем кивает:
— Конечно, босс.
— Ее отец предал нас — это стоило нам миллионов, нам потребовалось много лет, чтобы встать на ноги. — Я бросаю взгляд на них. — Это моя обязанность — востребовать долг с неё за грехи отца.
— И как ты собираешься заставить ее заплатить?
— Своей жизнью, конечно.