— Как будто кто-то из вас когда-нибудь позволит мне забыть об этом. — Ксандер барабанит пальцами по челюсти. — Конечно, эта шутка уже устарела.
— Не-а. — Кристиан ухмыляется. — Она такая же старая, как и ты.
— А это значит, что она постареет вместе с тобой, — отвечает Ксандер, — и...
— Хватит, — мягко говорю я, — когда вы уже закончите со своим ребячеством? — Я наклоняю голову. — Хватает того, что Алессандро настаивает, чтобы его называли по его американскому прозвищу.
Ксандер морщится:
— Почаще напоминай мне об этом, брателло.
Я приподнял бровь, а Кристиан притворно поджал губы. Ксандер просто пожимает плечами. Самое хорошее в том, чтобы быть отцом для своих младших братьев, — это то, что они тебя уважают, а плохое — что ты относишься к ним настолько снисходительно, что им сходит с рук практически все. Они никогда не воспользовались бы моей снисходительностью. Да и я не проявлял бы такую снисходительность к кому-то еще.
— Итак, — обратился я к Луке, — какие новости о сделке с оружием?
— Мы прищучили русских, которые нападали на наши корабли, нашли лидера банды, ответственной за это, и заключили с ним сделку.
— Хорошо, — говорю я в то же время, когда Себастьян хмыкает. Я поворачиваюсь к нему: — Ты что-то хочешь мне сказать, Себ?
— Когда мы перестанем подлизываться к нашим врагам и покажем им, что с нами шутки плохи?
— Насилие — не единственный способ донести свою точку зрения. — Я откидываюсь на спинку стула. — Ты как никто должен знать это лучше, учитывая, что сделал на этом карьеру.
— Именно потому что сделал карьеру на умении не пускать в ход кулаки, я и указываю на то, что русским нельзя спускать это с рук. Если ты заключишь с ними сделку, это только подстегнет их снова напасть на наши грузы.
— А если они это сделают, то знают, что больше их предупреждать не будут.
— Так зачем тратить время? Почему бы не напасть на них и не показать им раз и навсегда, кто здесь хозяин?
— Я, — встаю, — здесь босс. — Я наклоняюсь вперед, опираясь на стол. — И тебе лучше не сомневаться в моей власти.
Себ поднимает руки.
— Полегче, брат. — Он ухмыляется. — Не нужно изображать из себя крестного отца.
Я хмуро смотрю на него:
— Хотелось бы, чтобы ты относился ко всему более серьезно.
— Хотелось бы, чтобы ты относился ко всему менее серьезно.
— Серьезность — мое второе имя. Это моя работа — предвидеть худшее в ситуации.
— Ничего себе, тебе нужна женщина, чтобы раскрыть твою светлую сторону, или что?
Он ухмыляется.
— Говори за себя, брат. — Я разминаю шею. — Идем дальше, — бросаю взгляд на Луку, — что нового о кроте? Мы уже выяснили, кто шпионил за нами и передавал информацию Семерке?
Семерка — одни из самых богатых и влиятельных людей в Англии, которых мой отец похитил и держал для выкупа, когда они были совсем молодыми. Один из людей отца предал его и слил все подробности копам в обмен на защиту свидетелей и возможность покинуть страну. Его так и не нашли, но Семерка никогда не ослабевала в своей жажде мести. Они до сих пор не смогли установить, кто стоит за похищением... Пока кто-то из моей команды не начал выдавать им наши секреты.
— Тебе это не понравится, — предупреждает Лука.
— Пусть так, я сам решу. — Я пожимаю плечами. — Полагаю, у нас есть подозреваемый?
— Это один из твоих бухгалтеров. — Кристиан уточняет: — Его поймали при попытке пронести данные из лондонского офиса.
— Там практически непроницаемые системы.
Я крепко сжимаю пальцами стул.
— Нет ничего непроницаемого. Ты ведь это знаешь, — напоминает мне Лука. — В любом случае мы привезли его сюда.
Я выпрямляюсь.
— Он здесь?
— В обычном месте. — Лука хмурится. — Я воспользовался возможностью его обработать.
— Ну ещё бы.
Лука ерзает на месте.
— Он все отрицает.
— Ах, — я хрустнул шеей, — очевидно, ты был недостаточно убедителен.
— Может, сам попробуешь? — хмурится он.
Глава 3
Майкл
Я смотрю через сад на мужчину, привязанного к деревянному стулу с прямой спинкой. Он у кромки сада, где лужайка спускается к морю.
У меня нет соседей на протяжении мили по обе стороны побережья. Это значит, что люди на моем допросе могут кричать сколько угодно. Никто их не услышит. Именно поэтому я выбрал это здание для своей резиденции. Оно находится недалеко от Палермо, с видом на море, который я ценю по утрам, когда пью свой эспрессо на террасе дома.
Если погода не позволяет и необходимо провести допрос, подобный сегодняшнему, у меня есть звуконепроницаемая комната в подвале.
Ну а пока я приближаюсь к человеку, скорчившемуся в кресле. Кровь капает из его висков и носа на белую рубашку, которая местами порвана.
— Развяжи его, — приказываю я, и Антонио подходит к нему. Он ослабляет путы, и мужчина начинает падать. Антонио поддерживает его на стуле. Пленник открывает глаза, смотрит на меня и бледнеет. Рот открывается и закрывается, но без звука. Он быстро моргает, затем облизывает губы.
— Отнесите его туда, — я указываю подбородком на террасу, где стоит прямоугольный кофейный столик с диванами по обе стороны от него.
Я иду туда, а Антонио и Себастьян, схватив мужчину под руки, несут его следом. Я сажусь, и они опускают его на диван напротив меня. Мужчина откидывается на спинку дивана.
— Принесите ему кофе и еду, — приказываю я. Антонио уходит, а мужчина смотрит на меня. Ему не больше тридцати, но волосы уже поредели. Рубашка обрисовывает пузо над льняными брюками, которые все еще тщательно отглажены.
— Ты близок к своей матери, да? — пробормотал я, и он уставился на меня.
— Откуда... откуда вы знаете?
— Наверное, единственный сын? — Я рассматриваю его побледневшее лицо. — Отец умер несколько лет назад, и теперь твоя мама готовит ужин и ждет, когда ты придешь домой, чтобы вы могли поесть вместе. Каждую субботу она играет в карты с друзьями, ужинает с ними, приходит домой немного подвыпившая и достаточно занятая, чтобы ты не чувствовал себя виноватым за то, что оставил ее одну, и мог отправиться на встречу со своей девушкой.
— К...капо, — пробурчал мужчина, — пожалуйста, не причиняйте им вреда.
— Всё зависит от тебя.
— Я... я не делал этого, — шепчет он.
— Мои люди так не думают... — Я хмурюсь. — Как тебя зовут?
— Тобиас. — Он сглатывает. — Мама зовет меня Тоби.
— Конечно, зовет. — Я оглядываю его с ног до головы. — Скажи мне, Тоби, кому ты передавал информацию из наших книг?