— Кто тебя послал? — Я угрожающе скалюсь. — Кто тот смельчак, что думает, что знает мои вкусы?
Она дергает подбородком в сторону, и я поворачиваюсь и вижу, что Лука смотрит на меня. Он продолжает трахать женщину, чей рот открыт, так как она, без сомнения, стонет каждый раз, когда в нее входят сзади. Он ухмыляется, и я показываю ему средний палец. Как, черт возьми, этот figlio di puttana (Сукин сын. — Прим. пер.)догадался, о какой женщине я мечтал? Совпадение, или мой дорогой брат более проницателен, чем я думал? Он смеется, затем возвращается к наслаждению женщиной перед ним.
Я смотрю на девушку, которая стоит со склоненной головой.
— Раздевайся, — приказываю я.
Я смотрю, как она ловит подол своего платья и медленно снимает его. Бросает его на пол и стоит передо мной голая, в украшенных бисером шестидюймовых стриптизерских туфлях. Чего я ожидал? Ясно, что это не та женщина из моих снов. Как я вообще мог подумать, что она хотя бы на секунду приблизится к чистоте?
К той невинности и страстному, необузданному желанию в ее взгляде. К капелькам пота на ее лбу, к ее запаху лунных цветов, приправленный горячим сексом, и этот мощный сложный вкус ее возбуждения, который остался на моем языке... К ней одной, охватывающей все мои чувства, в то время как моя совесть требует, чтобы я убрался подальше от этой женщины, которая не является ею. Porca puttana.(Твою мать. — Прим. пер.)
Что, черт возьми, со мной не так?
Передо мной стоит обнаженная женщина, а у меня даже нет желания прикоснуться к ней? Это нужно прекратить, здесь и сейчас.
Схватив ее за плечи, я подталкиваю ее к стеклянной стене.
— Повернись, положи руки на стену, — рычу я.
Я должен трахнуть ее, но это не значит, что мне нужно смотреть на ее лицо.
Она повинуется.
— Раздвинь ноги, — приказываю я, и она мгновенно подчиняется. Скучно. Я подавляю зевок, когда запускаю руку в штаны, достаю член и начинаю поглаживать себя. Давай, давай, ты можешь это сделать.
Провожу рукой вверх и вниз по своей длине, и снова... пока, наконец, не начинаю твердеть. Спасибо, черт возьми. Я выдохнул. На секунду засомневался, что смогу возбудиться.
— Отклони бедра назад, — приказываю я, и она выпячивает попу. Я наклоняюсь к ней, и ее запах окутывает меня. Слишком сладкий... Слишком... приторный. Слишком сильно отличается от лунных цветов, которые хочу вздохнуть. Все внутри меня протестует, а вокруг груди затягивается кольцо. Я хочу вставить возбужденный член в ее канал и взять... но холодный пот покрывает мои ладони. Porca miseria!(Черт возьми! — Прим. пер.)
Это сводит меня с ума.
Я отступаю и поправляю одежду. Она оглядывается через плечо, ее взгляд расширяется, когда видит, что я одет.
— Уходи, — рявкаю, проводя пальцами по волосам. — Убирайся отсюда.
Она быстро моргает, затем хватает с пола свое платье, которое держит перед собой, и идет к выходу.
Антонио смотрит на меня, нахмурив лоб. Я отворачиваюсь и иду к бару в дальнем конце. Наливаю себе стакан двадцатичетырехлетнего «Макаллан». Разумеется, только лучшее для капо. Иногда мой гребаный титул становится чем-то вроде шутки.
Какого черта я вернулся из Лос-Анджелеса? Почему занял место в «Коза Ностра»? Тем более что ее сила ослабевает. Нам противостоит конкурирующая группировка «Фирма Кейна», влияние которой растет с каждым днем.
Именно поэтому мой отец позвал меня обратно, чтобы я присоединился к ним и помог бороться с их растущим влиянием. И я... я вернулся из Лос-Анджелеса — прикоснулся к шраму на горле — несмотря на то, что он сделал со мной... А может, именно из-за того, что он сделал со мной, вернулся... Чтобы доказать свою точку зрения. Чтобы показать ему, что я сильнее его.
Что могу сделать то, что не смог он — объединить пять семей и повести их против наших врагов. Укрепить свое положение и свергнуть его, и стать новым доном.
И я добился прогресса после возвращения. Я близок к заключению сделки с остальными пятью семьями. Мои братья завершили образование и присоединились к делу семьи. Это значительно укрепило мое положение. Мне нужен лишь последний, мощный толчок... Последний удар, который покажет остальным членам «Коза Ностры», что я готов. Мне нужна... последняя мощнейшая атака...
И мне нужна она. Это если предположить, что она вообще существует... Но это не так. Она плод моего перегруженного воображения. Возможно, стресс, связанный с попытками превзойти отца, доводит меня. Мне точно нужен выход, и если это не секс, то... какая-то другая физическая нагрузка.
Я убираю нож в ножны на боку и направляюсь к двери.
Антонио выпрямляется.
— Босс, — бормочет он, — ты уже уходишь?
— Я хочу немного потренироваться.
— Тренироваться? — Он хмурится. — Ты хочешь подраться?
— Семантика, — говорю я. — Это все-таки тренировка, чтобы остаться в живых.
— Это опасно, босс. — Он потирает подбородок. — Может, мне стоит пойти с тобой?
— Я могу о себе позаботиться. — Я тыкаю большим пальцем через плечо. — Этим засранцам нужна будет твоя помощь, чтобы добраться до дома в целости и сохранности.
Он колеблется.
— Тебе небезопасно выходить одному.
Я выпрямляюсь во весь рост:
— Ты хочешь сказать, что я не могу себя защитить?
— Нет, босс, — он поднимает руки, — всего лишь говорю, что в случае, если тебе понадобится подкрепление...
— Не понадобится. — Я хлопаю его по плечу. — Оставайся с ними, увидимся дома.
Открываю дверь и выхожу. Иду по коридору широкими шагами, мимо переполненного танцпола и выхожу через заднюю дверь на аллею, сворачиваю на главную дорогу, пустынную в это время суток. Я направляюсь в спортзал, где обычно тренируюсь, и отрабатываю приемы смешанных единоборств, используя нож со своим спарринг-партнером. Прохладный воздух помогает избавиться от ненужных мыслей, и я вдыхаю его полной грудью. Я не сбавляю темп, пока иду несколько кварталов до спортзала.
Сворачиваю на дорогу, и волосы на затылке встают дыбом. Позади меня слышатся шаги, останавливаюсь, оглядываюсь, но никого не вижу. Медленно идя, стараюсь уловить хоть какой-то шум. Где-то ухает сова, а через несколько улиц от меня проезжает мотоцикл. Взвывает сигнализация полицейской машины, а затем наступает тишина. Я напрягаюсь, готовый к бою, когда приближаюсь к перекрестку.