Вышла за дверь и буквально рванула к своей комнате, вышла на балкон и нашла взглядом две маленькие головки. Они склонились над прудом и о чем-то шептались, а моя мама стояла поодаль и о чем-то болтала с женой главного бригадира комбината.
Никто никогда не будет смотреть за ребенком лучше, чем мать.
Хотя, смотря какая мать, потому что Элеоноры я не вижу на территории парка.
Довольно быстро переоделась и спустилась, чтобы вместе с дочерью задуть ее пять свечей на огромном торте — замке.
Еще час назад я знала, что она загадает, а теперь спросила, потому что мне любопытно.
Но лучше бы молчала, потому что ее наивное и добросердечное: «Чтобы Яр остался» навел меня меня почти животный ужас.
Праздник закончился спустя несколько часов, за которые Мира и смеялась и плакала и даже успела поругаться с Яром, который не захотел с ней лепить куличи.
— Это для малышей.
— Но это весело!
— Вот и лепи сама.
Но радость от их разногласия была недолгой, потому что уже спустя пол часа он катал ее на качели, что были подвешены на дереве.
Я ненавидела себя за слежку, ведь впервые мой ребенок был счастлив. Но это счастье могло стать не долгим, и я должна быть рядом. Всегда быть рядом.
— Сделай так, чтобы ты понравился моей маме, — безапелляционно потребовал мой ангел, что даже я готова пойти на любые ее уступки.
Никогда не слышала в ее голосе столько властности.
— Можешь не сомневаться, — с усмешкой сказал Ярослав и качнул качель выше, да так, что Мира снова закричала. Но успокоилась, когда я вышла из тени дерева, за которым пряталась.
Глава 7
Яр тут же ретировался, даже не взглянув, не меня, а Мира нахмурилась.
— Мой день закончился, да?
— Боюсь, что да, детка. Ты же знаешь…
— И я больше не смогу бегать и прыгать? Не смогу есть торт? Не смогу видеться с Яром!
Дай ребенку одну конфету, он запросит весь кулек. Дай ребенку вкусить свободы и возвращаться в клетку он не захочет. Как же Мира напоминает мне мою сестру Ульяну. Она была точно такой же. Капризной, невероятно красивой и очень болезненной. Только если Мира понимает значение слова «Нет», то Ульяна доводила родителей до истерик, а меня сделала не уверенным в себе ребенком.
— Ярослав ведь остается, — вздохнула я. Как бы этот мальчик мне не нравится, если он поможет вернуть Миру к прежнему больничному образу жизни, я скажу ему спасибо.
— Обещаешь? — сразу затребовала Мира, и я даже задохнулась от такой наглости. Так это была уловка? Вот же коза! Еще и глазки мне строит!
— Такие решения может принимать только отец. Но я уверяю тебя, что сегодня ночью он будет спать в нашем доме.
Мира спустилась с качели более охотно и все-таки поплелась домой.
Приняла ряд необходимых процедур, таблетки, сдала нужные анализы и уже готовилась ко сну, когда начался приступ кашля.
Да еще такого сильного, что казалось она сейчас задохнется.
Я подняла на уши врачей, сотрясаясь в рыданиях, пока они кололи нужный препарат.
— Следующие три дня только постельный режим, — потребовали они, и я готова была согласиться на что угодно. А я спать осталась в комнате Миры, чтобы контролировать ее дыхание.
На утро она уже порывалась встать, но я ее остановила.
— Ты вчера хорошо погуляла. Надо полежать.
Мира надулась, но тут же буркнула.
— Тогда пусть придет Яр. Иначе я лежать не буду.
— Мира, — опешила я. — Это что за разговоры. Тем более он занят. Сдает анализы.
— Он тоже болеет?
Беспокойство в ее голове было настолько неподдельным, что я заволновалась пуще прежнего. Нельзя им так тесно общаться. Если Ярослав окажется чужим, предателем, то будет очень больно прощаться. О другом я даже думать не хочу.
— Нет, — подал голос мальчик, вырывая меня из мыслей, и я обернулась. Он стоял в новеньких спортивных штанах и футболках с мультипликационном принтом. — И я не твоя игрушка, принцесса.
— Мне скучно, — заговорила Мира, и я сразу ощутила себя лишней. Так бывает, когда пытаешься вмешиваться в игру, из которой давно вырос.
— У тебя столько всего, как тебе может быть скучно.
— Радость создают не вещи, а люди. Мама меня так учила. К тому же ты обещал показать карточный фокус. Соврал? — задрала дочь нос так высоко, что еще немного и потолок бы достала. И откуда в ней эта заносчивость? Или я не замечала?
— Я никогда не вру, — прошел он в комнату, а я довольно резко спросила:
— Где твоя мать? — она тоже должна была сдать анализы.