– А когда вас можно будет снова увидеть?
– А когда хочешь!
Он обрадовался.
– Знаете что, приходите оба на щуку. Приглашаю! Наш дом знаете, где?
– А кто его не знает?
Мы разошлись в разные стороны. Так я тоже получил приглашение в дом банкира. Грех было его не принять.
Глава 4. Великосветский прием
Сегодня с утра, когда я пришел к Даниле, у него не было ни забот, ни проблем. Иди куда хочешь, делай что знаешь. А теперь отягощенный, неожиданно доставшимся ему имуществом, двойным приглашением на ужин, и сомнениями в ближайшем родстве с самым богатым человеком нашего города, он оказался в растерянности. Когда мы затащили лодку в сарай, Данила посопел в углу собираясь с духом, и смущенно предложил мне:
– Ты бы Макс помог мне собраться на вечер!
– А чего собираться? – не понял я. – Не на королевский же прием идем? Туфли почисть, да грязь под ногтями выскобли, и можешь двигать вперед. Не они тебе нужны, а ты им!
– Как?
– А так! Вадька сейчас наверно хвастается щукой перед родителями, что сам поймал, а тебя в гости пригласил в качестве свидетеля. Подтверди это и можешь за щуку приниматься. Это раз. Теперь второе, папаше его ты тоже нужен. Если он опять спросит про ведро, значит здесь точно что-то нечисто, или ведро золотое, или эти цифры на нем что-то ему говорят.
Данила встрепенулся.
– А что, а что это может быть, как ты думаешь?
Я сам все это время ломал над этим голову, но никакого разумного объяснения этим цифрам и буквам не находилось. Одно было ясно, что они не заводского происхождения. И буквы и цифры были выцарапаны на днище чем-то острым. Я так Даниле и сказал:
– Здесь, вот что может быть. Ему, нужно было срочно вынести ведро из банка, пока китайцы у него пропуск не отобрали, и не вышвырнули на улицу. Он не ожидал, что они в субботу приедут. А как это незаметно при них сделать? Никак! Не пойдешь ведь мусор выносить! Вот он тебе к ведру в нагрузку дал и палатку, и лодку, и спиннинг, и даже усыновил тебя. И натурально получилось, как будто с сыном он собрался на рыбалку. А ты под шумок, ведро и вынес. И никто ничего и не понял. А на ведре видишь, что оказалось?
Мой дружок аж взвился на месте. Глаза у него округлились, и он возмущенно завопил:
– Да он меня усыновил еще до того, как китайцы появились. Сначала признал за сына, а потом ведро сунул! Ведро – у него получается, так, между делом, а на первом месте я.
А на меня нахлынула упертость. Мне все время хотелось перечить и перечить Даниле.
– Нет, – возразил я ему, – он специально намекнул тебе, что ты его сынок, но не сказал прямо об этом. На первом месте у него ведро, а ты на втором. Почему?
Данила чуть не плакал.
– Ну, почему?
– Он посчитал, что после того, как у тебя в руках будут лодка, спиннинг и палатка, ты забудешь о ведре. Откуда он мог знать, что мы будем его вверх дном переворачивать и разглядывать!
И тут мне на ум пришло разумная мысль, объясняющая поведение управляющего банка.
– Вспомни, он два раза специально о нем упомянул, чтобы ты дурачок подумал, что ведро золотое и спрятал его куда подальше, и никому не показывал. А на нем, на самом деле информация ценная записана.
Мой дружок снова воскликнул:
– Ты что же, считаешь, он мне не отец? Мы зря с ним перед зеркалом стояли? Почему тогда он на меня так похож?
– Потому, что оканчивается на «у»!
Мы пошли в дом. Хорошо, что в это время пришла Настя, а то непонятно до чего бы нас довела пикировка? Данила как раз собрался гладить свои единственные парадные брюки. Несмотря на мое непризнание его новых родственных уз, он светился, как новый медный пятак. Настя знала, что мой дружок берет утюг в руки только в одном случае, когда его приглашают на торжества с обильным обедом. Она так и подумала.
– К кому в гости намылился обжора?
– Папашка, стервец, наконец, объявился!
Лучше бы до поры, до времени он об этом молчал, подумал я. Нашел, кому сообщить! Через час об этом будет знать половина города. Я решил увести разговор в сторону и сунул Насте под нос ведерко.
– Что это?
– Ведерко под шампанское! Фи, у нас получше дома есть! – она презрительно поджала губы в упор разглядывая собирающегося Данилу. – Зачем оно тебе?
Мой приятель снисходительно оглядел ее с ног до головы.
– Может быть у вас и лучше ведро, я не спорю, – сказал он, – но из этого ведра, из которого вы пьете дома шампанское, я козу теперь поить буду, вот!
– Мы шампанское из ведра не пьем! – заявила в ответ оскорбленная Настя.
– Пейте из чего хотите, ваше дело, но у меня коза будет только из такого ведра теперь пить. Поняла!
– Ха, ха! А боров на серебряном блюде есть, ой уморил! – поддела его Настя.
Данила не остался в долгу.
– Папашке, скажу, надо будет, и борову серебряный сервиз справим.
Настя потянула меня в угол пошептаться.
– Он, что белены объелся? Какой папашка? Почему я не знаю? Что это за ведро? При чем здесь коза и шампанское?
Пришлось ей рассказать, как мы сходили с утра в банк, и подкрепить голословное заявление Данилы насчет отца, вещественными доказательствами. Палатка и спиннинг ее окончательно добили. Она бестолково хлопала глазами и никак не могла переварить сногсшибательную новость. Ее дружок, который имел одни единственные штаны на все случаи жизни, вдруг попал из грязи в князи. Как и я, она начала сомневаться.
– Молчал, молчал, и вдруг объявился, так не бывает!
Я согласился с ней и рассказал о ведерке с обнаруженными на днище непонятными записями. Моя версия о том, что банкира неожиданно приперли к стене, и он вынужден был через презенты Даниле, сплавлять из банка секретную информацию, понравилась Насте. Она так и ухватилась за ведерко.
– Не лапай, у вас свое фамильное серебро есть! – остановил ее Данила. Но Настя его не слушала. Она внимательно изучала записи.
– ЯМА, ДУБ, РИМ, ЦЮР! – прочитала она вслух. – Знаете, что это такое ребята?
– Что? – первым откликнулся Данила.
– Это места, где спрятаны деньги твоего мнимого папаши. ЯМА – значит в яме. ДУБ – значит в дупле на дубе. РИМ – в Риме, где-нибудь в итальянском банке. А вот ЦЮР – это я думаю Цюрих, Швейцария.
Красиво, ничего не скажешь, эти непонятные записи разложила Настя по полочкам. Начало, по крайней мере, у нее довольно логично получилось. Данила, который наводил на брюках стрелки, чуть брюки не спалил, слушая ее. Хорошо, вовремя успел утюг снять. Но все равно на левой брючине остался порыжелый клин. Он схватился за голову.
– В чем я теперь на ужин пойду? Я и без тебя, дура, догадался, что ЯМА – это яма, а РИМ -это Рим.
– Но ты самое главное не догадался, что там дальше написано, – поддела его Настя. Она на минуту замолчала, выжидая пока Данила лично попросит ее расшифровать остальные цифры. Дождалась! Мой дружок, забыв про сожженные брюки непроизвольно сглотнул слюну и по собачьи заглядывая ей в глаза елейным голоском спросил:
– А что там самое главное?
Видно, он тоже не до конца был уверен в нежданно проявившихся родительских чувствах банкира. А наша подружка, беря реванш за недавнее оскорбление, поднесла к его носу ведерко.
– Читай, что тут про тебя написано!
– Где?
– Во!… Видишь?… ДУБ!… Это – про тебя!
Клянусь, давно они не дрались. Несколько минут был слышен визг свиньи и грозный рев медведя. Потом все поменялось местами. Испуганное блеянье ягненка заглушалось шипением анаконды. Смотреть на них, как они дерутся – одно удовольствие, визгу – много, а шерсти – мало. Когда они утихомирились, я предложил Насте поделиться мыслями насчет колонок цифр. У меня у самого никакого удовлетворительного и разумного объяснения этому нагромождению миллионов и миллиардов не находилось.