— Барклай-де-Толли тоже наверно думал, что его дом защищён — нервно усмехнулась девушка.
— Дом Алексея, был взорван газом внутри скалы, — строго произнесла мать девушки, не обратив внимание, какая тень пробежала по лицу Дворецкого.
— А Мишель пишет, что на дом князя напала армия! И там стреляли и летали вертолёты, — воскликнула девушка.
— Альфред, вы свободны, — произнесла женщина, бросив взгляд на мужчину.
Поклонившись он, направился дальше в столовую.
— Твой Мишель, милая. Пишет откровенную чушь и неоднократно, его новости опровергали, — тихо произнесла женщина.
— Ага, официальными лицами, — фыркнула девушка. — А на самом деле?
— И на самом деле, — ответила Оболенская, обняв дочь за талию, направляясь в столовую. — Всё это подтверждено фактами и доказательствами, а твой Мишель лишь спекулирует и как говорит твоё поколение хайпить на этом.
— Он не такой, — насупилась младшая Оболенская. — Он в отличие от других пишет правду.
— Я всё сказала, — отрезала женщина и толкнула двери в дубовую столовую.
Это была самое красивое место, по мнению девушки, в доме. Ещё её дед, любил привести сюда внучку и вместе с ней играть и читать сказки. Назвали столовую дубовой, из-за преобладания массива дуба — дубовые потолок, пол, люстра и пилястры. В декоративной отделке использованы геральдические мотивы. Привезённый из Венеции специально для этой столовой обеденный стол, тоже изготовлен из дуба. Примечательны ножки стола: они сделаны в виде крылатых львов — символа Венеции.
За небольшим столом на восемь человек, к удивлению, Оболенской, кроме двух десятилетних близняшек, её младших сестёр, сидел незнакомец, по правую руку от отца.
И это было нарушением традиций, никогда семья Оболенских, не использует дубовую столовую, если в доме были посторонние. Она успела сделать несколько шагов, когда на звук открывшейся двери, незнакомый повернул голову в её сторону.
Юлия сделала машинально несколько шагов, когда до неё дошло, кто сидит перед ней. И она не выдержала. Такое нарушение правил она терпеть была не намерена и ускорив шаг, она сменив направление двинулась прямо на парня, который с улыбкой смотрел на неё.
— Как ты смеешь, чернь сидеть рядом с господином за его столом! Пошёл вон! — цедила девушка, остановившись перед парнем. — Отец, почему этот слуга сидит на моём месте?! За нашим столом!
Улыбка отца, с которой он смотрел на свою дочь, с каждым словом девушки затухала и в конце превратилась в гримасу злости. Ему было стыдно за столь необдуманные вещи, что Юля наговорила сыну, его, старого друга. Ещё и его Катя, смотрела на него со снисходительной улыбкой, не захотев вмешиваться, она, села на своё место напротив мужа и сложив голову на руки, с интересом ждала развития событий. Он рассказал ей правду об этом мальчишке, всю правду. Но свою старшую дочь, они в этот секрет решили не посвящать. Эти знания были опасны для неё и одно случайное слово, могло стать смертным приговором роду Оболенских.
И теперь, егонаследница, егокровинушка, на которую спустили баснословные суммы, дабы научить её манерам, грубит гостю, грубит члену, семьи!
Парень, который ещё пять минут назад, выражал ему благодарность, за помощь и приют. Отвернувшись от Юли, посмотрел на главу семьи, не понимая, чем заслужил это.
Протерев лицо ладонями, он посмотрел на свою дочь.
— Юля, скажи мне, на кой чёрт, я потратил столько времени на тебя и твоё обучение, если ты грубишь в моём доме? Грубишь нашему гостю! Нашему родственнику! Ты почувствовала власть? Или ты стала главой рода? Может, ты забыла, чему тебя учили? Розги быстро помогут вспомнить все приличия! — с каждым новым словом, в голосе главы рода, явственно сквозил, метал, а закончил он, уже повысив тон.
Дочь, не ожидавшая такого поворота, ошарашенно посмотрела сперва на мать, которая, взяв бокал с вином, подкачивала его в руках и с ухмылкой смотрела на них. А потом перевела взгляд на красного от злости отца.
— Меня, учили манерам, с равными! Учили, что слугам не место за господским, столом! — заявила девушка, гордо задрав голову.
— Ой, дура… — фыркнул парень, неодобрительно покачав головой.
— Это я дура?! — вспыхнула девушка. — Да ты совсем оборзел? Отец, я требую немедленного наказания для него.
— А ну, заткнулась! — рявкнул Оболенский, поднявшись на ноги.
— Милый! — воскликнула жена главы.
— Не вмешивайся, дорогая, — произнёс Владимир. — Ты сама видишь, насколько низко пала твоя дочь. Альфред!