Из-под кожаной маски донеслись каркающие звуки, очевидно, Люмис смеялся.
— Простите мне мой вид. Мое лицо и горло повреждены, приходится находить средства за щиты… Но вернемся к вашему пожеланию. Вы хотите заказать паука для вашей…
— Жены.
— Как… интересно. — И снова этот каркающий звук, что у Люмиса означал смех. — Очень… показательно. Я с удовольствием сделаю для вас такое украшение.
Я выразительно приподнял бровь.
— Работа в Совете настолько незначительна, что вам нечем заняться?
— Боюсь, что вы правы, и почетным горожанином вам не стать, — фыркнул Люмис. — С такой-то привычкой говорить то, что думаете! Или, напротив, не думаете… — он вновь рассмеялся. Вокруг нас уже собрались посетители магазина, похоже, хозяин был известной персоной.
— Нет, господин Раут, мне есть чем заняться. Но ваш заказ меня заинтриговал, а я люблю делать на досуге необычные вещи. Я сделаю вашего паучка. И заставлю двигаться его лапки. Надеюсь, вашей супруге понравится.
— Они шевелятся благодаря магии? — я указал на крылышки бабочки.
— Никакой магии! — темные глаза мастера сверкнули. — Ничего подобного. При рождении мне не досталось дара — ни темного, ни светлого. Мои вещицы двигаются благодаря науке, господин Раут. Так что вы скажете насчет дымчатого топаза?
Люмис сделал знак прислужнику, и тот развернул на витрине черный бархат с камнями. Я придирчиво осмотрел и кивнул.
— Да. Подойдет.
Потянулся к мешочку на поясе, но Люмис небрежно махнул рукой.
— О, не стоит, господин Раут. Вы решите, нравится ли вам брошь, только после того, как она будет завершена.
— Как скажете.
— Рад был знакомству.
— Взаимно.
Хозяин салона кивнул и отошел. Прислужник, складывающий в мешочек камни, выразительно закатил глаза.
— Вам просто невероятно повезло! — прошептал он. — Мастер редко берется за заказы лично. Невероятное везение!
— Да, я им отличаюсь, — пробормотал я, прищурившись. Зрители разошлись, сам Люмис скрылся за неприметной дверью. Размышляя, я перешел в зал с часами, незаинтересованно разглядывая выставленные образцы. Что-то меня беспокоило…
— Иди отсюда, воришка! — голос прислужника прервал мои мысли и заставил обернуться. У витрины стоял парень, почти мальчишка, и глазел, открыв рот на сверкающие украшения. И я уже хотел отвернуться, как заметил глаза парнишки — серые, с розовой каемкой у края. Парень с изумлением уставился сквозь стекло на меня. И резко развернулся, готовый драпать со всех ног.
— Держи вора! — завопил я, бросаясь к выходу и расталкивая зазевавшихся посетителей салона.
Прислужник отреагировал быстро, молодец, и схватил убегающего за рукав темной куртки.
— Пусти! — по-девчоночьи взвизгнул «мальчишка», сверкая глазами.
— Господин, я его поймал! — торжествующе завопил прислужник. — Вызывать стражей? Он что-то стащил у вас? Я так и подумал, что не просто так у витрины трется! Знаю я таких, глазастых!
— Я сам разберусь с нарушителем, — прищурился, рассматривая насупившуюся Одри, а это, несомненно, была она. Да, на девчонке красовались штаны и моя старая куртка, что была ей велика, да и иллюзия показывала окружающим лишь мелкого пакостника, но ее глаза я узнал бы под любой личиной.
— И разберусь, и накажу, — ласково пообещал я, сжимая пальцы на запястье Одри. Та сердито зашипела.
— Мне кажется, он бешеный, — проявил заботу обо мне прислужник. — Может, все же вызвать стражей и ловцов?
— Я справлюсь, не беспокойтесь, — ухмыльнулся и потащил Одри в сторону. Девчонка сопротивлялась и даже пыталась укусить, но, конечно, безуспешно.
ГЛАВА 6
— Куда ты меня тащишь? — наконец не выдержала Одри.
— В подворотню, — ухмыльнулся я. — Не дергайся, тут недалеко.
— В подворотню? Зачем? Отпусти меня!
— Наказывать буду, — улыбнулся еще шире, но мой радостный настрой девчонке не понравился.
— Отпусти! — Она уперлась ногами в мостовую, отказываясь двигаться.
— Будешь противиться — понесу на плече. Как мешок с корнеплодами. Еще и аркан молчания наложу, чтобы не смущала воплями достопочтимых горожан. Будешь молчать пару недель, тебе пойдет на пользу!
— Не посмеешь! — выдохнула она.
Я с предвкушением облизнулся.
— Тогда начинай орать. Проверим.
Одри сверкнула глазами. Открыла рот и закрыла.
— Гад, — сказала она. Но тихо сказала, прошептала почти.