— Наверняка. Переход между мирами всегда оставляет след, — уверенно заявила Эглантайн. — Но если это твой родной мир, то это не так заметно. А что?
— Да кажется мне, видела я пару раз как в наш мир приводили группы людей, — задумчиво протянула Гвена — Но не рабов или жертв там… А… Ваших предателей, в общем…
— Культистов. Демонопоклонников, — подсказал я нужные слова.
— Дураков каких-то, — согласно кивнула Гвена.
— Забавно, — хмыкнул Сперат и отхлебнул пива. — Получается, когда демоны попадают к нам, то это они лучше нарисованы. А когда наоборот, то мы. Так что-ли?
На удивление точное замечание. Я поднял бровь. Девочек тоже заставило это задуматься. И в самом деле, несмотря на внушительного противника, все люди оказавшиеся в той внезапной экспедиции в глубины ада, остались живы. Они были чуть быстрее, чуть прочнее… Очень может быть…
— Сперат рассказывал, что ты сидела в тюрьме, — вдруг сказала Эглантайн и пристально посмотрела на Гвену. — За что?
— Смотря в какой, — ответила Гвена. — А, ты про подвал Караэнского Университета? Так это ж не тюрьма.
— А за что ты туда попала? — Эглантайн не дала себя сбить с мысли.
— В общем есть у них там один архивариус… — начала говорить Гвена с максимально невинным выражением лица. Кажется, суккуба просто обожает, когда Эглантайн смущается.
— Что за книги ты искала в университетской библиотеке? — вмешался я. Мне тоже нравилось, как Эля смущается. Это получалось у неё очень мило. Но мне не нравилось, когда смущаюсь я.
Гвена тяжело вздохнула и ответила:
— Искала карты Древней Империи. Большие города и дворцы Архонтов. Точные места.
— Так они же все в Диких землях! — удивился Сперат.
— Ах, вот они где! Надо было сразу у тебя спросить. А я, как дура, все думаю, ну куда они делись! — тут же огрызнулась Гвена.
— Думаешь там осталось что-то ценное? — засомневался я. За столько лет наверняка все должно быть разграблено.
— Думаю, там можно найти историю моего мира. И способ, как его освободить, — сказала Гвена, непривычно жестким тоном.
— Ты подозреваешь, что ваш мир сделал таким Император? — сказала Эглантайн. Это был вопрос. Но она не стала ждать ответа. А продолжила: — Ты права. Но он просто вор. Великий вор. Он украл и ваш мир и вас самих у кого-то еще…
Сперат нахмурился. Даже я немного опешил. Все же Император в этом мире был как нечто среднее между всеми фараонами Египта, философами Древней Греции и Б-гом Яхве из Ветхого Завета. Больше как Яхве. Поэтому обзывать его вот так, прям в голос… Даже мне было неожиданно такое слышать.
— Что вы знаете об Императоре? — спросила Эглантайн.
— Да всё! — возмутился Сперат. — Даже не знаю, с чего начать…
— Если отбросить всю лишнюю шелуху, — перебил я его. — Все эти истории, где он раздает людям огонь, магию, учит их варить пиво и строить дома, одновременно убивая чудовищ, то почти ничего. Только то, что он был вечен, хоть периодически и умирал. И у него было девять архонтов. А потом пришли сначала эльфы и что-то сделали с Императором. А потом долгобороды, и гоблины, тогда же или ещё до этого появились Дикие земли, архонты сошли с ума и начали войну между собой. Империя рухнула. И теперь половина богов которым поклоняются люди, если не все, это людское представление об архонтах с поправкой на местность. А Имперский Культ ждет возвращения Императора.
— Да. Все это можно назвать правдой. Но Император был не только вором. Он был и великим обманщиком. Если он что и изобрел, то это ложь… — Эглантайн поднялась, отряхнула юбку. Задумчиво прошлась между нами. — Самая сильная ложь эта та, которая замешана на правде…
— И в чем же тогда ложь? — недоверчиво спросил Сперат.
Эглантайн задумчиво оперлась о меч, так до сих пор и торчавший из земли. И сказала:
— Самая главная ложь в том, что он хотел людям добра. Нет. Император всегда желал только безраздельного могущества. А еще, он хотел стать богом. И у него почти получилось.
— В чем разница между людьми и богами? Ну, или демонами, если уж на то пошло? — хмыкнула Гвена. — Только в том, что боги не могут умереть. Если Император был могущественным магом который жил сотни лет, то я не вижу разницы между ними.
Эглантайн кивнула. Её лицо заострилось, стало злое. Она сказала:
— Но она есть. Боги не могут умереть. А Император мертв. И моя госпожа желает, чтобы умерло и все то, что он оставил после себя.
— А почему она так желает? — стало мне интересно.