— Если предполагать худшее, — Ланс даже улыбнулся. Да, пессимизм это по его части. — То Волк очень скоро узнает от недобитков, что мы знаем о его приближении. А значит он погонит своих людей напрямик. И выскочит на нас часа через два. Может, три. И у него будет три сотни копий против сотни наших. Мы можем отойти…
Мы снова посмотрели на обоз. В нем уже набиралось с полтысячи, если считать не строевых человек. Прачки, пекари,кожевенники, торговцы зельями и талисманами, лекари, даже две телеги с передвижными кузницами и одна с большой ручной мельницей, которая не переставала работать даже в пути. Хранить хлеб лучше зерном, поэтому надо было каждый день успеть намолоть муки для прокорма всей этой оравы. Не считая трех сотен всадников, только обоза хватило бы чтобы заселить крупный город-спутник рядом с Кареном или пяток мелких в долине. Таэн был населен не менее густо, но меня потрясло количество людей готовых сорваться с места и присоединиться к армии в надежде на лучшую долю.
— Час назад мы проезжали мимо сносного холма, — сказал Дукат.
— Это там где стоит три сарая? — вскинулся Ланс.
В какой-то степени он был прав. Вокруг были рощи, поля и множество укрепленных городков. Ключевое слово — укрепленных. Сидеть под их стенами, как долгобороды под Ченти я не мог.
— Как говорила та шлюха, если очень хочешь, но денег нет, можно трахнуть и дыру в земле, — ответил Дукат. — А холм там лысый, не подойдут незамеченными.
— Поехали, велел я.
Мы прибыли к месту минут через пятнадцать. И не сказать, что скакали прямо на пределе возможностей коней. Выехали на холм. Мне он не понравился. Низковатый. Наверху, видимо, гостевой дом. С башенкой для хозяина и приткнутыми как придется хозяйственными постройками. Даже стены вокруг не было. Зато был колодец.
— Сперат, давай сигнал на сбор. Ланс, ты в голову, Дукат, ты в хвост, вели всем собираться тут.
Сперат на секунду помялся, стесняясь делать такое на людях. Но потом все же небрежным движением выбросил из жажносумки на землю вязанку сухого хвороста с привязанной к нему материей и плотно закрытым воском горшком. Волок, исполняющий обязанности пажа, тут же соскочил со своей лошадки, вскрыл своим дорогим кинжалом горшок, облили маслом из него хворост. Потом заработал огнивом. На привалах его работа была разжигать костер, поэтому чувствовался опыт, уже через секунду хворост запылал. Он был подобран так, чтобы давать много дыма. К счастью, ветра почти не было — дым поднимался в небо отвесно. Сперат, который к тому времени тоже уже спешился, распрями материю, и с помощью Волока распрямил её над огнем. Я понаблюдал еще немного, убедившись, что все их манипуляции привели к появлению от костра трех дымных колец, поднимающихся кверху. Их будет видно за десятки километров. Дымовые сигналы, моя придумка. Теперь предстояло узнать, насколько это нововведение усвоили мои воины.
— Продолжайте, — велел я. — Антон, за мной. Надо расставить людей.
И я с остальной свитой двинулся навстречу людям, которые потянулись на холм с дороги. Меня не покидало чувство, что я где-то ошибся. Как же я так вляпался, что сейчас работаю наемником на кучку престарелых фанатиков? Застрял тут, в дали от жены и новорожденного ребенка. Хотя каждое отдельное решение было верным. В конкретный момент. Из этого следовало извлечь какой-то урок, но я так уставал, что вечерами валился на лежанку приготовленную Волоком и мгновенно заспал. А с утра начинались заботы и время подумать появилось только вот сейчас, когда я решил осадить замок наглого ублюдка, посмевшего отбить мой обоз. И вернуть Августа.
Война в этот раз какая-то прямо потная. Мелкие, но очень кровопролитные стычки уже унесли жизни десяти караэнцев и я даже не знаю скольких местных. Моя получившая оплату армию в прошлый раз за ночь «схуднула» на четверть. Просто ночью снялись и ушли. В основном конные латники, причем лучше среднего вооруженные. Даже караэнцы. А что, урвали три дуката, можно и погулять. Пехота держалась за меня куда прочнее. А после того, как я и в самом деле заплатил пехоте, местные даже откровенно удивились. Очень похоже, они предполагали что их плата это оля от добычи. Мои попытки организовать нечто вроде полевой кухни и личное слежение за наличием чистой воды, вообще воспринимались как отеческая забота. Взрослые. на вид сорокалетние мужики, с задубевшей от постоянной работы под солнцем кожей и сморщенными от лишений, какими-то крысинными, лицами, смотрели на меня по-детски распахнув глаза. А вот латники лыбились и смотрели как-то даже с вызовом. Даже караэнцы, хотя к последним я привык и даже этого ожидал.