— Пылая красотой!
Одновременно накрывая волной лечения всех вокруг.
Потом в памяти опять провал. И вот я уже повторяю процедуру рядом с Леонхартом. Кроме него вокруг пара десятков раненых.
Удивительно, но меня хватило на два заряда. И даже осталось на пару раненых латников — сеньоры всадники, разумеется, не валялись вместе с пехотой. Пришлось им обращаться за помощью отдельно.
Следующие три дня мы провели на поле боя. Таковы были традиции. Армии, помимо всего остального, досталось много припасов в виде сушеных фруктов, мешков немолотого зерна, бочек с вином и копченого мяса. Люди объедались, и впервые делились едой не жалея. Я побродил между ними. За меня поднимали тосты. Внезапно появились девки, которые бросались на меня, прижимались ко мне грудью и искренне благодарили за спасение своих мужей.
Или у раненых было по паре жен, или это был просто благовидный повод об меня потереться. Пехотинцы хохотали, и широко улыбались при виде меня, поднимали приветственно грубые кружки. Но близко не лезли и общались исключительно вежливо.
Все же ранение в легкое для местной лечебной магии было даже опаснее, чем в живот. Перитонит и гангрену в свежезатянутых ранах тут отчасти предупреждали с помощью наложения компрессов и бальзамов из каких-то трав, наверняка волшебных. А вот кровь, попавшая в легкое, была проблемой. Поэтому Леонхарт смог встать только на следующий день. И все равно постоянно кашлял. Поэтому я провел ему еще один профилактический сеанс наложения рук.
Даже Фрозен пришел в себя раньше. К нему я тоже зашел. Теперь у него была своя телега а вокруг постоянно терлись какие-то хмурые типы, увешанные железом и с хорошим оружием в руках. Его жена переоделась в дорогое, яркое платье с глубоким вырезом. Если бы не обветренная кожа, её манеры вполне позволяли ей сойти за знатную даму. А может, дело в её внешности. Мы снисходительны к красивым людям. А их дочка, к моему удивлению, щеголяла в шатанах и кольчужке по размеру. Видать, кто-то взял с собой сына или другого малолетнего родственника на войну. У меня была пара таких попыток, я таких разворачивал. Интересно, хозяин кольчужки пережил ночь? Когда я организовывал сожжение трупов детских тел не видел.
— Я так и не представил вам мою жену, сеньор. Магнолия. И моя дочь, Лилия, — встретил меня Фрозен. Он сказал это вместо приветствия, заставив недовольно крякнуть стоящего рядом Ланса. Я кивнул дамам. Кажется, в прошлый раз их звали по-другому. Впрочем, учитывая, как местные относятся к именам… Может, они сменили имя вслед за мужем. Отмечая новый этап в жизни.
— Вам повезло. А вот моя жена сейчас далеко отсюда и… — машинально начал я вежливое общение, принятое среди аристократов, но одернул себя на полуфразе. — Лучше скажите, сеньор Фрозен, как ваша рука.
Он ошарашено посмотрел на меня. И только потом на руку. Его больше удивляло не то, что у него новая рука, а то, что я обратился к нему в уважительной форме и назвал сеньором. Он ловко сорвал с пояса тот самый шестопер, несколько раз затейливо покрутил его вокруг кисти, демонстрируя прямо таки цирковые навыки. И сдержанно ответил:
— Все нормально. Лучше, чем без если бы её не было. Правда, постоянно болит.
Я кивнул, размышляя. Вряд ли Фрозен до этого умел так ловко крутить оружие. Поэтому он и показал мне эти изменения. Постеснялся спросить прямо. Я уточнил:
— Ты раньше так умел?
— Нет, — покачал головой Фрозен. — Да и с чем другим трудно идет. А вот эта штука в кулаке, как родная… Неприятное чувство. Нет, спасибо за руку, сеньор Магн, я не хочу сказать… — он замялся.
— Держи меня в курсе, — я коснулся его руки пропуская немного лечения. — То что ты унаследовал навыки прошлого владельца очень странно, я о таком не слышал.
— Потому что никто еще не приращивал людям конечности! — хохотнул Ланс, с явной гордостью за меня. — тебе повезло, мужик! Благодари сеньора Магна!
— Сеньор Ланс… — одернул я своего телохранителя. Сам виноват. Забылся и перешел на ты. И Ланс тут же попытался оттоптаться на Фрозене, показать что он ему не ровня. — Не надо так грубо. Сеньор Фрозен заслуживает большего уважения.