— Да он не меньше сотни стоит! — возмутился я. Это во мне включился крестьянин. Надо было промолчать. Но теперь уже поздно. Я снова включил Магна. Теперь, когда я вскрыл несправедливость, надлежало немедля её исправить. Возиться с этим мне не хотелось, поэтому надо было демонстративно переложить ответственность. Я вернул рубило бойцу и сделал пару шагов назад, потеснив стоящих за моей спиной Ланса и Сперата.
— Сеньор Фрозен, сеньор Леонхарт! Не могли бы вы подойти ко мне! — дождавшись когда сотники приблизятся, я заявил. — Вот уже не в первый раз я узнаю о том, что моих бойцов обманывают в цене. Я желаю чтобы вы проследили за тем, чтобы впредь такого не повторялось!
— Сеньор Магн, я могу помочь с честной ценой, — вдруг шепнул мне Ланс. Вернее, он просто очень тихо сказал, явно рассчитывая на мой чуткий слух. — А лучше я сам буду скупать у топ-топов то, что им не рангу.
Сообразительный какой. Хочет перехватить каналы сбыта. Впрочем, почему бы и нет.
— Сеньор Ланс вам в этом поможет, — добавил я, видя как сотники мнутся.
Я продолжил осмотр. Попытался немного расспросить пару человек о бое, и том как они дошли до жизни такой. Отвечали мне сбивчиво и невнятно. Может, просто волновались. Может, осторожничали. До конца строя я не дошел — все же пехтура расслабилась, начала зубоскалить, многие начали даже пытаться пробраться вперед, чтобы что-то мне сказать. Посыпались жалобы — людям было холодно, голодно… Были жалобы и на сотников. За нечестный дележ трофеев. Это еще повезло, что Сперат с его жадносумкой ловко и незаметно оприходовал казну Старого Волка прямо на месте. Думаю, то что я наложил лапу на такую груду серебра мне бы точно не простили. Пора было восстанавливать дистанцию. Я отошел от строя. Залез обратно на Коровку, которого подвел мне сообразительный конюх. Теперь надо было толкнуть речугу, я прямо вот нутром чувствую, что от меня ждут некоего заявления.
— Сольдаты, — крикнул я. И дождался, пока по пехтуре прокатится одобрительное хмыкание. Давно заметил, простые люди любят сложные, но понятные слова. — Я горжусь тем, что вы служите мне!
Подождав, пока они это переварят, я продолжил:
— Я хочу, чтобы ваше мужество было видно! С этого дня носите знаки доблести и отваги, чтобы каждый мог увидеть, что перед ним храбрец!
Я махнул Сперату:
— Раздай деньги и ленты, — и тихонько отъехал в сторону. Следовало проконтролировать, чтобы люди выстроились правильно, и не пытались получить награду несколько раз. К счастью, с этим справились и без меня — опыт выдачи бабла толпе народу тут был. Фрозен и Леонхарт со своими людьми быстренько организовали заслон перед Сператом, создав что-то вроде пропускного пункта на посадку в аэропорте. Вместо стоек алебарды. Получившие красно-белую ленту с английской булавкой и десять сольдо премии проходил дальше, отделяясь от остальных. А помощники сотников зорко смотрели, чтобы никакой хитрец не попытался вернуться обратно в толпу еще не получивших награду. К моему удивлению, среди тех, кто толпился в очереди к Сперату было довольно много, не меньше двух десятков, женщин. Одна бабенка, в изрядно помятой кирасе всадника и с грубой алебардой протиснулась вперед и тут же скандально заорала:
— А я тоже ваивалаааа! Вот этой самой рубилой одного ухнула!
Я кивнул в ответ на вопросительный взгляд Сперата. И тот протянул ей ленточку и столбик сольдо, выдавив фразу, которую я заставил его говорить каждому:
— Сеньор Магн Итвис благодарит вас за службу!
Готовую к скандалу тетку протолкнули дальше, за «ограждение» и Сперат занялся следующим. Бабенция совершенно растерялась. Честно говоря, я ей верил, что она поучаствовала именно в бою, а не только грабила трупы. Рожа у неё бандитская, а усы пышнее чем у того паренька с рубилом. Она растерянно стояла, сжимая в руке монеты. Я подъехал и забрал у неё алебарду. Машинально осмотрев попавшее в руки оружие. Это было сделано явно для войны, но в отличии от первого рубила ни несло клейма мастера. Вероятно потому, что найди я такую штуку у своих арендаторов, то серьезно бы напрягся. Прямого запрета на оружие свободным крестьянам тут нет, но и наличие его не приветствуется. Если бы не всякая нечисть и нежить, то прямой запрет бы уже был.
Спрятав серебро под кирасу, и необращая внимания на зажатую в руке ленту, баба вдруг схватила меня за сапог, прижалась, не обращая внимание на щелкнувшие рядом с её лицом зубы Коровки и горячо запричитала:
— Вот уж спасибо сеньор Магн! Ах какой вы щедрый! Я ж за вас Великую Мать по три раза на дню молить буду…