Этот язык внутренней бюрократии Древней Империи я обнаружил в книгах по демонологии. Кроме меня, этот язык, похоже, был поголовно понятен даже самым тупым демонам-воинам из ада. Полистав эти демонологические книжки я нутром почувствовал, что почти всё, что понаписали их многомудрые авторы — чушь и бред. А вот когда дело дошло до практики, все вдруг стало куда понятней.
Чертежи «демонических печатей» сопровождались заклинаниями примерно следующего вида:
«Согласно параграфу семь, точка сорок один, надлежит подчиняться человеку стоящему в этом круге».
«Из круга не выходить, приказ младшего писаря седьмого кабинета северной башни Имперской канцелярии» — надлежало повторять при вызове демона в одном из трудов. Причем не просто повторять, а петь. Хотя последнее было примечание от автора. И скорее всего являлось очередной глупостью. Петь следовало, пока «вызванный демон не потеряет волю и не согласится исполнить приказ Мастера». Да, местные демонологи относились с большим уважением друг к другу, называя практиков не иначе, как мастерами. И писали это слово с большой буквы.
Разглядывая эти надписи и рисунки, я некоторое время пребывал в недоумении, пока вдруг у меня будто внутри с хрустом не встало все на место, сложившись в единую картинку. Хочется думать, что это я такой умный, но увы — Магн передал мне по наследству весьма развитые навыки бойца, а не исследователя. Логично подозревать, что нейросвязи наработать так же, как хотя бы я в институте, он не мог. Поэтому я подозревал Сердце в своем внезапном понимании.
Император заключил договор с демонами. Подробности его от меня ускользали. Было понятно одно — некоторые приказы, заявленные на языке Древней Империи и если приказывающий ссылался на административные учреждения Империи, демонами выполнялись.
Вызывающие могли приказать демонам, призванным в этот мир, оставаться на месте, не трогать их, натравить на своих врагов. Вот только с последним начинались сложности.
Демоны старались заключить поверх старого, свой собственный, индивидуальный договор с каждым из колдунов. Давая им «власть и могущество» — как я подозреваю, попросту проводили через портал в свой мир, отчего у колдунов прыгал вверх магопотенциал. Эффект, о котором мне рассказывал уже покойный лектор Караэнского Университета. И награждали возможностью призывания демонов — собственно вся эта геометрия не значила сама по себе ничего.
Сначала к тебе приходит демон, а уже потом, если останешься жив, ты начинаешь учить геометрию и постигать нюансы общения с этими неожиданными гостями. Значит, демоны могли появляться в этом мире и без колдунов? Или есть первый колдун, от которого все пошло? И если убить всех колдунов, демонам будет закрыта сюда дорога? Так много вопросов, так мало ответов. Сами колдуны редко особо радовались появлению у себя способности призвать демона во время приступа грусти или радости.
И эта была вторая странность. Бедолаги демонологи были… Потерпевшими. Они обменивались опытом как защититься от рогатых. Ведь рогатые, если отбросить всю жуть, вели себя как рекетиры. Ставили на счетчик и требовали регулярной оплаты.
Основная плата демонов были жертвы. Желательно, кровавые. Предпочитали они мужчин, но не брезговали детьми и женщинами. Было важно, чтобы жертвы мучались.
Очень похоже, что древний договор запрещал демонам напрямую пытать и убивать людей. И они нашли способ это обойти — делали это с помощью других людей.
И вот во все это говно я собирался влезть. Чтобы вернуть Гвену, разумеется. Причем, я не особенно беспокоился о ней — ей там, подозреваю, грозит разве что вечная скука. Меня больше беспокоил Сперат. Не могу сказать, что он напоминал мне о Гвене каждый день и рыдал у ног, прося её вернуть. Нет, как очень воспитанный рыцарь, он ронял намеки. То напишет балладу «К возвращению Гвены. Не хотите послушать мой сеньор?», то напомнит мне наш совместный с ней поход, то пожалуется, что не хватает остроумных шуток одной рыжеволосой особы. Я легко это игнорировал. Однако, после напряженных недель путешествия в Таэн и войны в его окрестностях, я начал замечать как Сперат под долгу сидит молча. И сжимает в кулаке висящую на шее жемчужину Гвены. И вообще он так и не стал тем веселым парнем, каким я встретил его в этом мире.