Маркелов потрясенно смотрит на меня.
— Слушай, это отличная идея. Сто процентов оценят! Они любят янтарь, а для нас дёшево и сердито.
Не сказала бы, что прям дёшево, но:
— Конечно, это не бриллиантами разбрасываться, — шучу, позволяя легкой улыбке тронуть губы. Но Демид вдруг напрягается, а глаза темнеют.
Когда официальная часть закончилась и мы повели китайцев в ресторан (кстати говоря, традиционной русской кухни!), Чжицзянь несколько раз перетягивал моё внимание. Я смущённо краснела от изысканных комплиментов, застенчиво опуская взгляд в пол.
И это не укрылось от Демида.
— После того, как доставим их в гостиницу, поедешь со мной, — огорошил Маркелов. По полной программе.
— Куда? Разве рабочий день не закончился?
— Нет. Нужно ещё кое-что обсудить. Кофе выпьем в ресторане. Если ты голодная, то поешь, чтобы не терять время.
Я поначалу хотела твёрдо отказаться от такого приказа, но мне показалось это глупым. Мы не на свидании. А обсуждаем встречу очень важных гостей.
— Влада. Давай договоримся на берегу, — Демид сразу переходит к делу. — Если они тебе что-то предлагают — ты ни в коем случае не соглашаешься. Ты сейчас лицо фирмы. Шуры-муры с партнёрами мне не нужны. Это понятно?
Я не доношу кофе до рта.
Шуры-муры с партнёрами?! Да за кого он меня принимает?! Совсем с катушек съехал?!
— Да конечно! Это ясно и так! — я несдержанно отшвыриваю вилку, и та с громким звоном отлетает на пол.
— Влад, я сейчас серьезно. Твоё недостойное поведение — это жесткий удар по моему реноме.
Я потрясенно смотрю в глаза Демида. И знаю! Вот знаю, что мне нужно засунуть язык в одно место, но…
— Слушай. Ты уже вконец обозрел, Демид.
Только что я добровольно подписала заявление об уходе. Он мне этого точно не спустит.
— Моё поведение безукоризненно. Тем более никто из них ничего не предлагал. У тебя с головой проблемы?
— Я просто предупредил. Думай, как ты себя ведёшь.
Подходит официант и ставит на стол салаты, предупреждая, что горячее будет через три минуты.
— А ты о своём поведении не хочешь задуматься? Как ты смеешь притеснять меня? Ты думаешь, если у тебя туфли стоят, как несколько моих зарплат, то можешь спокойно оскорблять меня? Ты меня за проститутку держишь?!
— Влада…
— Какое право ты имеешь смешивать меня с грязью? Куда делся тот человек, которого я знала раньше?!
Я не понимаю этого мужчину. Наедине в его кабинете он облил меня желчью, сбив с ног неудержимой волной негатива. Только что записал меня в проститутки. А теперь просто сидит и спокойно смотрит на меня, поджав губы.
— Я своё слово сказал, дальше дело за тобой.
— Я тоже с тобой работать не хочу. Но давай мы не будем мешать личное и профессиональное? Меня привёл Листар. Я не могу его подвести. И сейчас здесь сижу и терплю твою высокомерную физиономию только ради него. Но как только Чжицзянь уедет обратно, хорошо, я напишу заявление. И мы, слава богу, больше не увидимся.
— Прекрасно, рад слышать, что моя отвратительная физиономия никому не будет доставлять никаких неудобств.
Это замечание даже не резануло по моему спокойствию. Нисколько…
Демид спрашивает о чем-то ещё, но я, отложив все дела и разговоры на потом, самодовольно придвигаю к себе тарелку и под пронзительным ореховым взглядом начинаю с энтузиазмом уплетать цезарь с креветками. Пусть себе смотрит. Только заткнется уже.
— Я отчего-то думал, что ты до сих пор их носишь, — раздаётся чуть приглушенно спустя несколько минут.
Непонимающе поднимаю взгляд на мужчину, и до меня доходит, о чем он.
Серьги.
Это был первый его подарок. Не хочу вновь погружаться в давно ушедшие моменты, но… как будто я снова оказываюсь в кольце заботливых рук. Демид пригласил покататься на лошадях. До того дня я и не предполагала, насколько это чудесные животные: статные, грациозные, величественные. Прекрасные. После чудесной прогулки он достал из кармана бархатную коробочку, вручив со счастливой мягкой улыбкой.
— Хочу, чтобы этот вечер стал для тебя особенным.
И да, он таковым стал. Тогда мы с Демидом впервые были близки.
Тот мужчина, которого я знала в прошлом, и тот, что сейчас сидит передо мной — два абсолютно разных человека.
Не узнаю его. Он совершенно другой. Не завидую я его Маргарите. В Демиде слишком много чего-то. Чего-то необъяснимо…
— А я почему-то помню тот вечер.
Я перестаю жевать, отрывая взгляд от тарелки.
Он странно смотрит на меня. На его лице… не знаю даже. Губы искривлены не высокомерно, а как будто горестно. И взгляд задумчиво-тоскливый, в эту минуту особенно мягок.
Демид подпирает подбородок ладонью, и тут звучит сокрушенное:
— В ломбард отнесла мои подарки или ещё хранишь?
На сердце мгновенно тяжелеет.
Не оттого, что Демид задал этот вопрос. Просто… тяжело подтвердить верный вариант.
Я понимаю, что никогда бы эти украшения не надела. Не нужны они мне были. Но почему-то стали особенно ценными именно они.
И да. Я сдала их. За неплохие деньги, кстати. С Мишкой тяжело было. Он болел часто. Я дома с ним сидела, больничные брала. Конечно, с финансами было туго. Очень туго. Поэтому…
— А ты что думал? Я до сих пор их ношу? Мне даже смотреть на них противно было.
Темные омуты становятся непроницаемыми.
Незаметно приблизившаяся официантка ставит на стол горячие блюда. И желает приятного аппетита.
Демид отвечает вежливым спасибо, а я показательно набиваю полный рот салата.
После ужина мы ещё коротко обсуждаем детали завтрашнего дня. Ему периодически звонят, и он прерывается на срочные вопросы.
Он не торопится закончить трапезу, но моё личное время, когда я могу задержаться, уже подходит к концу.
— Мне пора.
Уверенно тянусь к сумочке и роюсь в содержимом в поисках кошелька.
— Только не говори, что собралась платить?
— Хорошо, не стану этого говорить.
Раскрываю кошелёк и вытаскиваю деньги.
— Убери их. Влааадааа… — произносит вкрадчиво, а у меня перед глазами лишь одна сцена: как толстая пачка крупных купюр со шлепком опускается на стол.
— Спасибо за ужин. Без тебя он, конечно, был бы намного лучше.
Единственное, о чем я жалею — что не забрала всё же ту пачку денег. Сейчас бы с удовольствием швырнула её обратно. Прямо в лицо одному высокомерному козлу.
— Только попробуй. Я предупреждаю…
Невозмутимо бросаю перед ним бумажку, которая жжёт руку, и та тут же уверенно опускается на стол. А уголок ее попадает четко Демиду в тарелку.
Вспоминая свои мысли в ту нашу «последнюю» встречу, я расстроенно отмечаю, что желание моё не сбылось: неа. Не подавился.
Перекидываю через плечо сумочку и уже направляюсь к выходу, вполоборота ехидно отмечая:
— За кофе и салат. Уверена, этого будет достаточно.
Глава 8
— Мама! Дай-дай-дай!
Сыночек встаёт на носочки и задирает голову, пытаясь ручками дотянуться до куска хлеба в моей ладони.
— Если ты их испугаешь, они улетят. Бросай осторожно. Вооон туда, — ладонью указываю на стайку голодных голубей, которые уже выжидательно на нас смотрят. Но ближе подойти боятся.
Мишка жадно отрывает довольно большой ломоть и тут же замахивается, стараясь прицелиться в птиц.
— На!
В мгновение крылатые устраивают столпотворение, увлечённо размахивая крыльями.
А Мишка только того и ждал. Срываясь с места, он на всех парах несётся в гущу событий, издавая весёлый громкий визг.
Он любит гонять голубей. А ещё не пропускает ни одной собаки на улице. Всегда с улыбкой машет ладошкой мохнатым зверям.
Но больше всего сын любит кошек. Обожает наблюдать за ними, а я рассказываю об их повадках, что какие-то живут дома, какие-то — на улице, что чужих животных гладить нельзя. Мы периодически покупаем в магазине корм для кошек — угостить маленьких пушистиков — или выносим что-то съестное из дома. А ещё изучаем цвета по шёрстке.