Сталь блеснула на свету, когда он приготовился опустить меч одним четким движением. И когда он начал опускаться, встретившись взглядом с капитаном, Фэйт закричала.
ГЛАВА 48
Фейт столкнулась с маслянистой черной стеной разума капитана — и пробила ее насквозь. Она услышала, как он слегка поперхнулся, когда инстинктивно перехватила контроль, и его руки остановили могучее лезвие в воздухе над головой Марлоу.
— Капитан, — потребовал король во время приостановленной казни.
Она не знала, как ей это удавалось, но в момент ужаса и отчаяния она подключилась к той части его разума, которая могла командовать движением. Так же легко, как если бы она говорила своему собственному телу, она приказала ему отступить и опустить меч на землю. Она могла видеть его физическое сопротивление, когда он напрягся против ее влияния, но, неохотно, его ноги сдвинулись с места, и громкий лязг металла о полированный мрамор рикошетом прокатился по большому залу.
— Объяснись! — возмущенно взревел король.
— Я… я не могу… — попытался капитан, но она так же лишила его дара речи.
Его глаза не отрывались от ее, когда неверие и страх отразились на его лице. Хитрая улыбка тронула уголки ее губ, и осознание этого заставило его глаза расшириться, когда он, наконец, собрал кусочки вместе, чтобы обнаружить, что она была единственной силой в его голове.
— Ты совершил самую большую ошибку в своей жалкой жизни, когда решил прийти за моей подругой, — сказала она в его голове, ставя капитана на колени.
Снова прогремел голос короля.
— Капитан Варис, немедленно встать!
Но он не мог отвести глаз от Фэйт, даже если бы захотел. Она держала их прикованными к себе. Все в его голове казалось неправильным. Так много злобы и ненависти в его мыслях. Он наслаждался болью, и его гнев захлестнул ее. Он хотел убить ее — эта мысль была громкой и ясной, превыше всего остального, — и пока она была там, она поняла, что может убить его. Она могла разрушить его разум или приказать сделать достаточно резкий поворот, чтобы сломать ему шею. С его яростью и жаждой насилия, пульсирующими в ней и смешивающимися с ее собственными эмоциями, Фэйт потребовалось все, чтобы держаться особняком и помнить, кем она была. Она бы с радостью избавила мир от такого зла и не раздумывала об этом дважды, но ее логический ум сработал, и она знала, что не заслужит благосклонности короля, если убьет его капитана.
Но она могла хотя бы немного причинить ему боль.
Протянув руку, чтобы схватить его самые глубокие страхи, она превратила его внутренних монстров в яркое видение. Капитан начал кричать от ужаса и дико метался со своего места на полу, отбиваясь от врагов, которых не было видно никому другому в комнате.
Стражники вокруг него в замешательстве переминались с ноги на ногу, поднимая мечи, чтобы поразить призрачную опасность.
— Хватит! Хватайте девчонку!
Фэйт почувствовала, как грубые руки подняли ее на ноги, но она оставалась сосредоточенной на капитане так долго, как только могла, наслаждаясь его страхом так же, как и он ее, — пока другая пара мозолистых рук с болезненной силой не схватила ее за подбородок, и ее глаза встретились с черными глубинами короля. Когда он закипел у нее на лице, она услышала, как капитан судорожно глотнул воздух. Ее связь с его разумом прервалась, и Фэйт тоже пришла в себя, ее физическое окружение вернулось к полной ясности.
— Что это за обман? — Король грубо отпустил ее и снова отступил назад, но его шатало. Его глаза сузились, глядя на нее, и она вздернула подбородок. — Ты? — недоверчиво переспросил он. — Невозможно.
Разоблачение себя было единственным способом спасти Марлоу, и она нашла бы способ завладеть умами всех в этой проклятой комнате, если бы пришлось. Она бросила взгляд в сторону Ника и обнаружила, что он уже пристально смотрит на нее, хотя и оставался бесстрастным к ее шоу.
Фэйт молчала, но не сопротивлялась его взгляду.
— Это правда. — Впервые с тех пор, как он вошел в зал, Ник заговорил.
При звуке его голоса ее сердце оборвалось, и в то же время вспыхнул гнев. Вот оно: великое раскрытие всего, что он узнал о ней, чтобы отправить ее на верную гибель. Она пристально посмотрела на него, но его взгляд оторвался от нее и упал на короля — его отца. Эта мысль все еще была непостижима.