Когда она вышла из туалета, чистая и отдохнувшая после ночного ужаса, Джейкон уже был одет для своей смены на ферме. На нем были его обычные коричневые брюки и коричневые сапоги выше колен, выцветшая белая рубашка, закатанная до локтей, и подтяжки, перекинутые через плечи. В разгар летнего сезона не было необходимости в дополнительных слоях и плащах в течение дня, особенно с его типом работы.
Фэйт оделась в свою обычную одежду: простую фиолетовую тунику с короткими рукавами, пару черных брюк и поношенные черные ботинки. Им обоим нужна была какая-нибудь новая одежда. Она накинула на талию простой пояс, чтобы придать себе хоть какую-то форму.
— Мы все еще собираемся сегодня вечером на костры солнцестояния? — небрежно спросила она.
Джейкон ухмыльнулся.
— Конечно. Это же твой любимый праздник.
Лето было сезоном воспитания и роста до того, как предвещающая осень прекратила свои попытки украсить унылую землю яркими цветами. Дни были длинными, поэтому прохладные ночи можно было ценить и приветствовать.
Солнцестояние начиналось после наступления темноты на холмах на краю Фарроухолда, украшенных высокими пылающими кольями, построенными фейри. Это был один из немногих проявлений доброты их короля. Празднование приводило всех жителей обычно мрачного города в приподнятое настроение. Улицы оживали с торговцами и артистами, люди играли музыку и танцевали на холмах, дети смеялись и бегали свободно, и на целую ночь, казалось, каждый мог забыть об угрозе войны и своей нищей жизни и просто наслаждаться моментом.
Конечно, у фейри были свои собственные праздники внутри стены, и Фэйт могла только представить себе их величие.
Она восторженно засияла.
— Я встречусь с тобой здесь в восемь, а потом мы пойдем, — сказал Джейкон, разделяя ее радость, прежде чем уйти на свой рабочий день.
Фэйт глубоко вздохнула, все еще улыбаясь. Сегодня она позволит себе забыть свои кошмары, угрозу Вальгарда и своего друга, который сейчас уже был бы на пути в Лакеларию. Сегодня вечером ей будет весело.
ГЛАВА 4
Фэйт не торопилась, лениво прогуливаясь обратно на рынок. Она доставила заказы как можно быстрее, просто чтобы провести эти несколько минут в одиночестве, наслаждаясь теплом на лице и наблюдая, как люди украшают стены баннерами и украшениями для празднования солнцестояния. Было приятно видеть яркие всплески на фоне других ненасыщенных цветов города. Она уже чувствовала позитивность и волнение витающее в атмосфере, и сама Фэйт была в приподнятом настроении. Но ее перерыв закончился слишком быстро, как только она завернула за последний угол на рыночную площадь и направилась прямо к прилавку пекарни.
Мари, как обычно, разговаривала с покупателями и продавала свои товары. Фэйт взглянула на ассортимент выпечки, и в животе у нее заурчало. Когда Мари поймала ее тоскующий взгляд, она безмолвно кивнула головой с понимающим взглядом. Фэйт застенчиво улыбнулась, наклоняясь, чтобы схватить шоколадный пирог, прежде чем сесть на выброшенный ящик, и поесть.
Она приготовилась насладиться десертом и когда практически откусила, чуть не подавилась, мельком заметив, отличающуюся от всех, фигуру в капюшоне, небрежно прислонившуюся к стене в тени веранды. Для любого другого он выглядел как простой иностранный торговец — тот, кто, скорее всего, торговал бы сомнительными товарами, судя по тому, как он небрежно ковырял ногти кинжалом, держа себя так, чтобы никто не осмелился приблизиться.
Но он смотрел прямо на нее краем глаза, этот проклятый изумрудный цвет пробивался сквозь одеяло темноты под его капюшоном даже с другой стороны площади. Фэйт огляделась, молясь, чтобы кто-то или что-то еще привлекло его внимание, но никого даже и близко не было.
Желчь подступила к ее горлу от быстро промелькнувшей мысли, что, возможно, она все еще находится в другой версии того же кошмара. Но инстинкты подсказывали ей, что это не сон.
Он мог бы просто быть здесь по другим делам, как вчера. Она успокоилась. Конечно, было смешно думать, что она была достаточно запоминающейся, чтобы он узнал ее по быстрому взгляду, который он бросил в ее сторону.
Она внезапно потеряла аппетит, несмотря на то, что ничего не ела весь день, и положила пирог на стол. В ее горле пересохло, как в пустыне, от нахлынувшей волны страха и употребления шоколада. Она повернулась, чтобы спросить Мари:
— Ты не возражаешь, если я сбегаю за водой?
— Конечно, дорогая, но поторопись. У нас заканчивается несколько предметов — обязательно зайди к нам домой на обратном пути.