— А он не подписывает? Ну хорошо, дай ему трубку, — Канцлер вздыхает, но идёт мне навстречу.
Я не вставая с кресла, протягиваю телефон барону.
— Это Вас, барон, — ехидно подмигиваю ему, — господин Канцлер на связи.
Барон суетится, вытирает ладони о свои штаны и ещё раз бросает на меня жалобный взгляд.
— Барон Качурский, да, господин канцлер. Да я и.... Никак нет, господин канцлер. Но как же, Ваша светлость, я же уже здесь.... Я понял, да, будет сделано, — Качурский, покрывшись потом, односложно отвечает на вопросы канцлера. Видимо, разговор и правда, совсем неприятен.
— Вас, Ваше сиятельство, — он протягивает мне телефон обратно.
— Я, господин канцлер! — улыбаясь, говорю в трубку.
— Зубов, я твой вопрос решил. Ты в Москву то обратно собираешься? — князь пробует меня опять продавить.
— Премного благодарен, господин Канцлер. Да, я собираюсь в Москву. Вы со мной поговорить хотели?
— Упрямый ты, как всегда. Да, хотел поговорить. Только не в рабочей обстановке. Как приедешь, позвони на номер, который я тебе смской скину. Я напишу, когда и где. И ещё, разлом на железной дороге, твоих рук дело? Единственный сухопутный путь в Астрахань сейчас перекрыт! Ты зачем это сделал? — князь неожиданно повышает голос.
Кажется, тот маленький разломчик, случайно открытый мной, когда я отбивался от непонятных убийц с дробовиками, стал реальной проблемой.
— Господин канцлер, позвольте ответить. Да, я его открыл, случайно. Однако, это Вы мне обещали безопасность, а в поезде меня чуть не расстреляли до смерти из дробовиков. Вернее, не чуть! В меня действительно высадили целую кучу патронов! Так что, я всего лишь спасал свою жизнь! — я сейчас абсолютно честен с князем и надеюсь, он это оценит.
Если же нет, то будет сам виноват. Я доверием не разбрасываюсь.
— Я тебя понял граф, всё, не нервничай. Безопасность я тебе обеспечу. Ты сам от тех, кто тебя охранял сбежал. Закрой этот разлом как можно скорее. Договор? — князь идёт на мировую.
А я и не против. Разлом и правда, нужно закрыть.
— Я закрою его. Постараюсь даже сегодня, если здесь мне не будут чинить препятствий в деле вступления в наследство. Договор, господин канцлер, — я только договариваю и Князь сразу же кладёт трубку, не попрощавшись.
— Ну что, барончик, подписывай давай бумаги, да и поеду я. Сначала заберу все владения отца, а потом поеду, закрою тот разлом.
— Да-да, Ваше сиятельство, конечно, сейчас, — мельтешит Качурский, — я дам команду, чтобы служба приставов поехала с вами. Чтобы у людей господ Мещерских не возникло вопросов, — он хватается за телефон и одновременно, за позолоченную ручку. Теряется, кладёт телефон обратно и начинает подписывать бумаги.
Мне в голову приходит отличная, как мне кажется, мысль.
— Барон, а поехали со мной. Мне кажется, засиделся ты за спинами тех, кто трудится в степи, рискуя жизнями. Отличная идея, мне кажется. Что скажешь? — я ехидно улыбаюсь.
Качурский отрывается от бумаг, смотрит на меня округлившимися глазами и мотает головой.
— Нет, нет, Ваше сиятельство! Я не могу поехать! У меня очень много дел! Я сегодня допоздна работаю!
— Решено. Собирайся барон. Это будет вместо дуэли, — я хлопаю в ладони и встаю с кресла.
Глава 21 Время взять своё!
— Помилуйте граф, ну зачем я вам? — воет Барон.
Причитания барона меня уже порядком задолбали. Толку от этого нытья не будет, но он ещё этого не понял.
Таких людей как он, иногда нужно выгуливать в "поле". Просто, чтобы своими глазами посмотрел и ощутил на своей толстой шкуре, как оно там, в тех местах, где люди трудятся и выполняют настоящую работу. Я не спорю, чиновник это тоже работа, но в моем восприятии мира, чиновник это обслуживающий персонал тех, кто выполняет, непосредственно, саму суть работы. Чиновник должен быть тылом каждого рабочего человека. Как если бы шла война, основную работу выполняли бы сами солдаты, да. Но без надёжного тыла, ничего у них не выйдет. Однако, самое полезное действие, которое приведёт к победе, выполняет, как раз таки, солдат.
В данном конкретном месте, ситуация ничем не отличается. Люди работают в опасных пустошах, приносят добычу и следят за состоянием железной дороги. Чтобы в тот момент, когда поедет поезд, все прошло гладко. В то время, как Качурский жирует и чувствует себя большим начальником. Ему полезно будет развеяться, а заодно, запомнит меня и впредь будет опасаться. Мне ещё тут жить и работать.
— Не ной, барон, замучил, честно! Ниче с тобой не будет. Сначала мы поедем в особняк моего отца. Мне сказали, там поселились Мещерские. Мы пойдём туда и я вежливо попрошу их покинуть мой дом, — рассказываю барону о своих планах.
Мы взяли служебную машину барона, здоровый джип представительского класса. Другого я и не ожидал.
По пути, я зацепил Всеслава, Николая и Алису, для пущей важности. Сейчас мы все вместе, на двух машинах, едем в мой Астраханский особняк.
Через десять минут мы останавливаемся возле двухэтажного коттеджа на окраине города. За кирпичным забором, я вижу сам дом и несколько хозяйственных построек. Перед домом стоят три чёрных внедорожника, один из которых пикап, и четыре мощных багги, с пулемётами на крыше, припакованных чуть в стороне. Всё это богатство охраняет несколько человек с оружием. Выглядит солидно. Очень хочется также или даже покруче.
Я не сомневаюсь, что род Зубовых владел большим автопарком и вообще не бедствовал, но сейчас, забрать эти машины, скорее всего, не получится. Я сомневаюсь в том, что принадлежащее Зубовым имущество, вообще сохранилось, хоть в каком-то, имеющем ценность, виде.
Скорее всего, ничего за двадцать лет уже не осталось. Но я заберу своё по максимуму!
К нам подходит один из охранников. Рука на кобуре, взгляд суровый до жути. На вид, очень опасный тип. На лице шрамы, густые брови нахмурены, узкие губы поджаты.
— Приветствую Вас на земле господ, князей Мещерсих, — густым басом обращается к нам охранник, — как мне о вас доложить княжичу, Антону Мещерскому? — говор у него немного странный, как и само построение фраз, как будто русский язык не родной для него.
— О! Да тут мой сводный братец! Двойное удовольствие находиться здесь, — улыбка растягивается на моём лице, — доложи, что прибыл граф Зубов и барон Качурский, — о цели визита я пока не сообщаю, в лицо скажу об этом братцу.
— Господа, минуту, — охранник слегка кланяется и отходит в сторону, доставая по пути рацию.
— Вот так вот, барон, — я поворачиваюсь к барону, — сейчас, может ещё и при дуэли поприсутствуешь. У вас когда тут в городе последняя дуэль то была?
— Давно. Я не видел сам, только слышал, что когда-то, ваш батюшка вызвал на бой одного иностранного графа, за то, что тот хотел силой взять дочку какого-то рыбака местного, — посвящает меня в историю барон, всё тем же, жалобным голосом, — может, отпустите меня? Господин Канцлер сказал, чтобы я готовился к проверке! У меня правда много дел!
— О, так ты хочешь подчистить хвосты? Спрятать своё грязное бельишко? Нет, барон. Побудь со мной ещё немного. Твоё присутствие рядом со мной очень полезно для нас обоих! — весело отвечаю ему и отворачиваюсь к охраннику, он уже готов нам что-то сказать.
— К моему глубочайшему сожалению, его светлость, княжич Мещерский, сегодня не может вас принять, господа, — охраник делает очень сочувствующее лицо.
Ну, по крайней мере, ему так кажется, наверное. Потому что все его попытки изобразить вежливость, всё равно превращаются в угрожающие гримасы, из-за шрамов на лице.
— Ну, очень жаль, конечно. Боится теперь меня Антошка, видимо — демонстративно вздыхаю, — тогда смотри сюда, — протягиваю ему документы, — вот бумаги, этот дом мой. Если через двадцать минут ворота в мой дом не будут для меня открыты, я сам войду. Вы люди подневольные и вас я убивать не буду. Однако, на моем пути стоять не рекомендую. Могу случайно покалечить. Как принял, боец? — с улыбкой ставлю ультиматум.