— Я люблю вас! — шептала она сегодня в полудремоте. — Не уходите от меня… никогда!
Мне хотелось бы навсегда удержать у себя эту милую девочку!»
VIII. Недовольный
Не будем приводить здесь ту часть дневника, где Том рассказывает о прибытии в Индию; упомянем только, что тотчас после высадки в Бомбее Чундер-Синг собрал вокруг молодого наследника всех старых слуг раджи — людей умных, подготовленных этим замечательным человеком. Сделав необходимые распоряжения, он отправился в Гумилькунд. Том решил ехать туда лишь после того, как изучит туземный язык и познакомится с нравами и образом мыслей населения. Для этого молодой наследник отправился путешествовать по стране.
В начале великолепной зимы 1856/57 года он выступил из Бомбея в сопровождении большого обоза верблюдов и повозок, везших все, что было необходимо для стоянок. Тому в живописной индийской столице сопутствовал большой успех, и он вез с собой рекомендательные письма ко всем английским военным и гражданским чиновникам, с которыми мог встретиться. Однако наследник раджи не рассчитывал часто пользоваться ими, думая жить главным образом среди простого народа. Хусани, носильщик покойного раджи, сделавшийся доверенным слугой наследника, был переводчиком. После долгого дневного перехода к молодому путешественнику являлись священники, брамины, нищие, отставные солдаты, лишенные земель крупные землевладельцы, и он принимал их в своей палатке, одетый в восточный наряд, иногда сам удивляясь внезапно находившему на него вдохновению, заставлявшему говорить так, будто он хорошо знал страну и ее обитателей.
Момент для английского владычества в Индии был критический. Лорд Дальхаузи, преследуя политику присоединения, увеличил владения англичан обширными провинциями, и новые губернаторы, спеша пожинать плоды своих трудов, часто одним росчерком пера решали вопросы реализации реформ, для проведения которых требовались годы. Однако, по-видимому, все еще было спокойно. Ураган, пронесшийся вскоре после этого над страной, еще не показался на горизонте. Но от людей дальновидных и имевших достаточно храбрости, чтобы заглянуть в суть дел, не скрылись многие тревожные признаки. По всей стране появились бесноватые, предрекавшие близкий конец английскому господству; паника охватила население и солдат, а в городах Пенджаба и Северо-Востока князья, права которых на царство были нарушены, с ненавистью в сердце передавали друг другу на ухо, что тирания англичан переступила всякую границу и час восстания настал.
Том Грегори встретился с одним из недовольных.
Наследник раджи намеревался провести два или три дня в Дели и разбил лагерь на некотором расстоянии от города, у подножия знаменитого памятника магометанского могущества — Кутуб Минара.
Погода стояла великолепная, несмотря на то что была середина зимы. Том посещал гробницы, храмы и дворцы города и вечером верхом возвращался в свой лагерь по равнине, отделяющей старый Дели от нового.
Однажды он замешкался дольше обыкновенного и вернулся домой ночью.
Хусани встретил его и сказал дрожащим от волнения голосом:
— Все благополучно, господин.
— Отлично. Только я умираю от голода и устал до смерти, — смеясь ответил Том.
Индус поднес к губам серебряный свисток, и в минуту весь лагерь поднялся. Улыбаясь тому, что служит предметом такого внимания, Том отправился в свою палатку, снял европейский костюм, выкупался, переоделся в азиатское платье и, плотно пообедав, сел у входа в свое походное жилище. Вокруг царствовала глубокая тишина. Сейки (конюхи) спали возле стреноженных лошадей, прочая прислуга также дремала; один только бдительный Хусани сидел позади своего господина, неподвижный как бронзовая статуя, но весь превратившийся в слух и зрение.
Луна, похожая на громадный апельсин, медленно поднималась над молчаливой равниной, и беспредельный небесный свод сверкал мириадами звезд. В воздухе неясно вырисовывались стройные «Башни победы» и очертания знаменитой мечети — некогда буддийского храма с прекрасными резными колоннами, куда приходили раджпуты со своим народом в те времена, когда победа магометан еще не осквернила этого священного места.