Понятно, каково после этого было очнуться от такого призрачного спокойствия среди шума перестрелки и очутиться в центре битвы. По совету Ясина леди Эльтон и ее дочери забаррикадировались в самой отдаленной комнате бунгало, заставив дверь разной мебелью, и, прижавшись друг к другу, прислушивались к приближавшемуся реву и крику. Трикси влезла до слухового окна и, спустившись, сообщила ужасную весть, что службы и конюшни горят. Они слышали, как негодяи, опьяненные опиумом и фанатизмом, лезли на крышу и как торжественно заревели, когда один из шайки увидал англичанок через разобранную лиственную крышку. Стон ужаса, вырвавшийся у всех, выстрел из пистолета храброй маленькой Трикси, ответом на который был выстрел из ружья, ранивший храбрую девушку, — все это жило в уме бедных женщин как ужасный кошмар.
Мы знаем, каким образом они были спасены. Их осаждала шайка будмашей-воров, собравшихся с базаров, беглых каторжников, — и при первом появлении отряда, которым командовал субадхар, весь этот сброд разбежался. Полумертвых англичанок отвели в лагерь, где они провели ночь.
Тогда началось томительное ожидание, еще более тяжелое для леди Эльтон, чем пережитые недавно сцены ужаса. Она не получала известий от мужа. Дочь ее Грэс и недавно вышедшая замуж племянница находились в местности уже неспокойной, где можно было ожидать бунта при первом известии о восстании. У нее были друзья в Каунпоре, в Дели, в Янси. Ни в одном из этих городов не стояло таких сильных гарнизонов, как в Мееруте. Чего же можно было ожидать там? Когда приедет ее муж, наверное, будут приняты какие-нибудь меры, чтобы остановить движение бунтовщиков.
— Если бы я была комендантом крепости, ни один из этих скотов не попал бы в Дели! — восклицала Трикси, сжимая кулачки. — Берти Листон говорит, что наши солдаты рвутся в поход, что их нельзя сдержать.
— Трикси со времени этого выстрела превратилась в настоящую амазонку, — прибавляла Мод. — Но серьезно, мама, разве не думаете и вы, что следовало бы действовать?
— Лишь бы генерал вернулся!
Подобный разговор был прерван звуками перестрелки, доносившимися издали. В палатку быстро вошел сияющий Берти Листон.
— До свидания! Меня посылают на рекогносцировку. Что вы мне дадите, если я возвращусь к вам с генералом?
— Все… все, что имеем! — горячо воскликнула Трикси.
Девушка лежала на походной постели, еще не вполне оправившаяся от раны. Берти взглянул на нее. Она покраснела. Но некогда было много разговаривать. Молодой человек вышел, и скоро донесся топот удалявшейся лошади. Закрыв лицо руками, Трикси зарыдала.
Перестрелка прекратилась, среди ночной тишины раздавались только мерные шаги часовых. В палатке все пятеро сидели не двигаясь. Наконец Мод, воскликнув, что она дольше не может выносить этого, зажгла лампу, и леди Эльтон попросила дочерей спеть дуэт.
— Папа, может быть, вернется сегодня. Он будет рад, если вы встретите его пением.
Девушки исполнили желание матери, и генерал, подходя к освещенной палатке, уже издали слышал их приятные голоса.
— Да благословит их Бог! — сказал он, растроганный. — Они не пели бы так, если бы пережитое сильно потрясло их. Пойдемте, Берти. Они замолчали: вероятно, услыхали нас. Стой, Ясин-Хан! Не смей докладывать!
Полог палатки раздвинулся, генерал увидал тех, кто был ему всего дороже на свете. Его строгие глаза наполнились слезами, а громовой голос, не дрогнувший перед сотней врагов, ослаб и задрожал:
— А вот и я. Ну, как вы все поживаете?
Он стоял в темноте, и они не могли его видеть из освещенной палатки, но узнали по голосу.
Все вскочили и побежали к двери, одна только Трикси плакала в своем уголке.
— Вильфрид! Слава богу! Папа! Папа!
А тоненький голосок сквозь рыдания прибавил:
— Берти привел нам его. Берти, не уходите!
Дочери подвели генерала к лампе и только тут заметили его бледность и руку на перевязи.
— Отец ваш ранен! Дети, не душите его! Надо позвать доктора.
— Доктор-саиб здесь, — послышался спокойный голос, представлявший странную противоположность всеобщему волнению.
Вошел Ясин-Хан в белоснежном платье и громадном тюрбане, неизвестно где добытых им так быстро, и, кланяясь со своим обычным достоинством, указал дорогу доктору.
— Ясин! — воскликнула Трикси, заливаясь смехом. — Откуда ты? Ты точно выскочил из ящика фокусника!
Ясин улыбнулся, повторяя поклон: он был занят хозяином, и ему некогда шутить.