— Тоже полгода, ваше превосходительство.
— И после полугодовой службы вы решаетесь так смело судить о людях? Прекрасно! Я вот тридцать лет прожил здесь, прошел с людьми, которых вы презираете, сотню миль. Они храбро бились на моих глазах, и я называл их своими детьми. Однажды этот храбрец защитил меня своим телом. И при всем том, сознаюсь, я не понимаю их, как думал до сих пор и как того желал бы. Все происходящее — для меня неразгаданная тайна, но я никогда не поверю, чтоб кругом была измена, чтобы такой человек, как Суфдер-Джунг, пришел к своему генералу с выражением любви на языке и вероломством в сердце! Отойдите! Дайте выслушать, что он еще хочет сказать мне…
Солдаты отступили неохотно.
Субадхар, слушавший этот разговор молча, опустив голову и с глазами, полными слез, снова приблизился и заговорил так тихо, что ни один из англичан не мог расслышать его слов.
Генерал обратился к своим спутникам с решительным видом и сказал твердым, звучным голосом:
— Подождите меня здесь, молодцы, но будьте готовы выступить по первому слову. Недалеко наши друзья и товарищи. Я вернусь к вам с ним через полчаса.
Никто не решился противоречить, так как все знали железную волю старого генерала.
Но когда он в сопровождении субадхара медленно скрылся в чаще, солдаты сошлись и организовали настоящий военный совет.
XIX. Измена
— Где же ваши люди? — спросил генерал, выехав из рощи, где остались его солдаты, и вступив в другой, гораздо более обширный лесок. — Я думал, что они в нескольких шагах.
— Они уже близко, — отвечал субадхар.
Он свистнул, земля словно заколебалась, и будто раскат грома раздался у них под ногами. Показался субалтерн-офицер, индус, известный генералу, и поклонился.
— Что значит эта комедия? — спросил генерал, нахмурив брови.
— Мы прячемся, чтобы скрыться от наших возмутившихся братьев, — покорно отвечал Суфдер-Джунг.
— Вас, стало быть, очень мало?
— Да, ваше превосходительство. Впрочем, здесь до ста бравых молодцов, ожидающих от вас одобрения.
— Они лучше бы исполнили свой долг, если бы не оставили рядов, не получив на то приказания. Где английский капитан?
— К несчастью, ваше превосходительство, наш капитан пал первый.
— От руки собственных солдат?
— Так точно, ваше превосходительство.
Солдаты один за другим выходили из пещеры, где скрывались. То были все старые служаки, генерал узнавал их и называл по имени.
— Не ожидал я, что вы станете скрываться в какой-то норе! — обратился он к ним.
Из рядов послышался голос:
— Мало ли чему придется еще подивиться генералу-саибу!
— Кто сказал это? — спросил генерал, сжимая револьвер.
— Молчать! — крикнул Суфдер-Джунг и, обратясь к генералу, прибавил: — Простите их, ваше превосходительство. Они ждали вас в темноте, проголодались, и многие начали терять терпение.
— Но что они делают, Суфдер-Джунг? Они подступают, будто намереваясь окружить нас.
— Назад, собаки, прочь! Разве уж нет дисциплины? Опустить ружья, иначе, клянусь бородой пророка, вам несдобровать!
Генерал поднял револьвер. Пораженные повелительным тоном, солдаты мрачно повиновались. Но лошадь генерала вдруг дернула. Револьвер выстрелил, и пуля попала в дерево. С угрозами и криками ненависти солдаты сомкнули крут. Эта случайность вызвала взрыв. Суфдер-Джунг схватил под уздцы коня, который взвился на дыбы от боли и испуга. Генерал понял, что окружен врагами, но не потерял мужества и присутствия духа. С быстротой молнии он направил лошадь на самое слабое место круга и увидал перед собой бледное как смерть лицо Суфдер-Джунга.
— Если вы не сын изменника, пропустите меня!
— Генерал, — простонал негодяй, — это бесполезно! Выслушайте, что ваши дети хотят сказать вам…
— Вы предали меня! — воскликнул Эльтон и, рубанув саблей руку субадхара, пришпорил коня.
Вой пронесся по лесу.
Старик как будто прирос к своему коню. Лицо его сохранило строгое спокойствие, и глаза показались многим из бунтовщиков глазами божества-мстителя. Его сабля рассекала воздух.
Раздались крики:
— Мы раскаиваемся! Мы раскаиваемся!
Но если первые ряды колебались, последние набирались смелости. Один из солдат поднял ружье. Просвистела пуля. Лошадь генерала сделала скачок и упала. Всадник, ожидавший этого, успел вовремя высвободиться из стремян.
Что оставалось делать? Пытаться бежать было тщетно. Следовало попытаться справиться с опасностью. Генерал спокойно обратился к солдатам. Он понимал всю серьезность положения, понимал, что ему грозит смерть, и решил встретить ее, как жил, — храбрецом.
— Что вам нужно от меня? — спросил Эльтон у солдат, бросившихся, чтобы схватить его. — Скажите! Или вы хотите, чтобы за вас говорил ваш начальник Суфдер-Джунг? Он ранен? Пусть его принесут, мы поговорим. Или вы хотите сразу убить меня? Ничто вам не мешает. Я знаю, что вы хорошие стрелки. Я сам часто давал вам призы, но никогда не думал, что буду служить для вас мишенью. Досадно мне, молодцы, что я плохо знал вас!
— Нет, вы хорошо знаете нас! — раздалось несколько голосов.
— Как! — воскликнул генерал. — Среди вас есть еще верные мне?
Человек двадцать — почти все простые солдаты — встали радом с ним.
— Браво! — воскликнул генерал звучным, приветливым голосом.
Подошли еще несколько человек, тащивших за собой Суфдер-Джунга.
— Это ваш парламентер? Скорее, субадхар! Что вам нужно от меня?
— Простите вы меня, ваше превосходительство! Я орудие в руках других! — стонал ослабленный потерей крови субадхар.
— Молчи, предатель… Что надо от меня этим негодяям?
— Если ваше превосходительство даст обещание задержать завтра войска, выступающие из Меерута, они проводят вас к вашему конвою, не тронув вас.
— А если я откажусь… вы расстреляете меня?
— Ваше превосходительство знаете, что на них нельзя рассчитывать… От них можно ожидать и худшего.
— Вы отличный парламентер… Передайте своим негодяям, что я отвергаю их условия и не стану договариваться с бунтовщиками. Пусть убьют меня, если смогут. Я не боюсь их!
Двадцать верных солдат обступили своего генерала. Засвистали пули. Генерал велел поднять раненых, сам медленно отступал лицом к неприятелю. Первые ряды, которые едва можно было разглядеть в спускающихся сумерках, расстроились. Прочие встретили их презрительными восклицаниями.
— Попробуйте сами взять его! — мрачно говорили те, чьи попытки не удались. — Боги дерутся за него: он колдун.
Эльтон со своим маленьким отрядом достиг опушки леса.
— Дураки! — крикнул один из наступавших, тот самый, который убил лошадь генерала. — Вы упустите его!
Это был лучший стрелок из всего полка: глаза он имел кошачьи. Не раз генерал хвалил его за меткость. Стрелок хладнокровно прицелился в красный мундир генерала. Пуля не попала в последнего, но один из ближайших солдат упал.
— Это стрелял Кульрай-Синг! — воскликнул неукротимый старик. — Превосходно!.. Еще раз! Но и другие не хуже тебя видят в темноте… Куллум-Хан, стреляй! Спокойнее!.. Целься ниже!.. Пли!..
Раздалось два выстрела. Когда дым рассеялся, то оказалось, что генерал стоит, а Кульрай-Синг в предсмертных судорогах корчится на земле.
— Спасибо, Куллум! Получишь медаль! Сдвиньтесь, дети! Скоро будем в безопасности.
— Кто-то подходит сзади нас. Слышите, генерал?
Действительно, доносился треск сухих сучьев и тяжелое дыхание целого отряда.
— Кто там? — крикнул генерал по-английски.
Ответом было оглушительное «ура». Конвой генерала, встревоженный его долгим отсутствием и предчувствуя измену, отправился на розыски в лес. Солдаты подъезжали один за другим.
— Это друзья, — сказал генерал. — Они спасли нас. Готовы ли мы? Видите вы эту шайку негодяев? Их втрое больше нас, но все они трусы. Прицельтесь, во имя чести старой Англии, и скосите их!
Восторженный возглас раздался в ответ, — казалось, горсть храбрецов удесятерилась. Всадники пришпорили коней. Индусы вынесли натиск, стреляя наудачу. Несколько лошадей упало. Пешие солдаты, окружавшие генерала, отстреливались, отступая.