— Бунтовщики настигают нас!
Лошади были готовы. Том и Субдул вскочили на них, и, между тем как Вивиан в припадке бессильного бешенства металась по лагерю, Королева Снегов, быстрая как ветер, скрылась со своим господином во мраке ночи.
XXIII. Аглая
До 1 июня в Янси все было тихо. Вдова раджи, продолжая сохранять веселость, жила в своем дворце и только увеличила число телохранителей несколькими людьми испытанной честности. Англичане верили ей, а войска, занимавшие город, громогласно возвещали о своей преданности. Восстание в Мееруте и взятие Дели не поколебали их. Соседние государства — Гвалиор, Гумилькунд, Рева и Банда — не волновались, а некоторые из них даже предложили свою помощь англичанам. Таким образом, последние совершенно не беспокоились. Впрочем, даже и при иных условиях они не посмели бы выказать своей тревоги.
3 июня вспыхнули загадочные пожары, которые приписали случаю. Только 4-го глаза европейцев открылись. Во время смотра туземные солдаты без всякой причины — для тех, кто не знал тайного соглашения между войском и дворцом, — расстроили ряды, выстрелом из ружья убили сержанта-англичанина и, овладев пушками, отвезли их в форт, построенный в самом центре индусского города.
Получив это известие, принцесса села на лошадь, велела отпереть ворота дворца и в сопровождении верных телохранителей, завладевших от ее имени общественной казной, присоединилась к бунтовщикам.
Несколько английских офицеров бросились во дворец. Им там сказали, что принцесса в плену у бунтовщиков, и они поняли весь ужас положения. Поспешив вернуться в лагерь, офицеры извещали на своем пути о случившемся англичан и евразиан и советовали им скрыться в форте Стар, единственном укреплении, способном выдержать осаду. Все это совершилось с чрезвычайной быстротой. Много европейцев не знали ничего о возмущении.
Обитатели маленького домика — некогда гробницы, затерявшейся на равнине Мэдан, — слышали шум, но не подозревали о его причине. «Вот вернется папа и все объяснит нам», — говорила м-с Уайт, стараясь успокоить свою маленькую Аглаю. Но вдруг в комнату вбежала не помня себя служанка с криком: «Они идут! Спрячемся!» — и схватила девочку. Больше мать ничего не помнила. Ее подняли, бросили на лошадь, которая бешено помчалась по равнине среди яростных криков преследовавшей черни. М-с Уайт очнулась в форте среди нескольких перепуганных женщин… Муж ее был там же… но ребенок, дочь! Женщина бросилась к дверям, но, несмотря на раздирающие душу крики, ее не пустили. Между тем люди собирали оружие, баррикадировали входы, указывали места сражающимся. Женщины утешали детей, собирали припасы, принесенные наиболее предусмотрительными, и устраивались на ночь.
День уже клонился к вечеру, когда бунтовщики окружили форт, крича англичанам, чтобы они сдавались. Ответом был ружейный залп, и они отступили врассыпную. Ужасная ночь тянулась медленно. Женщины старались уснуть, мужчины не ложились. На заре двое переодетых евразиан решились выйти из форта, чтобы отправиться за помощью. Но Не успели они отойти за линию укреплений, как пали мертвые. Скоро осажденные услыхали, что подвозят пушки, чтобы пробить брешь. Но между ними были замечательные стрелки, они дали такой дружный отпор артиллерии, что та отказалась от дальнейших попыток. Но, увы, голод и жажда — самые ужасные враги. К тому же не верилось, чтобы принцесса, всегда такая приветливая и только на минуту введенная в заблуждение дурными советами, решилась на убийство своих друзей-англичан. Ввиду этого три офицера решились отправиться парламентерами для переговоров о сдаче. Они не вернулись.
— На что мне эти поросята? — сказала вдова раджи, когда к ней привели их.
Эти слова были приговором. Несколько минут спустя парламентеров задушили перед дверью дворца. Осажденные снова собрали совет. При экономии припасов могло хватить на три дня. Надеялись, что за это время слух об их положении распространится и им пришлют помощь, а пока решили сопротивляться.
Настало утро третьего дня. Люди едва стояли на ногах от утомления и страха. Дети плакали от жажды, так как воды уже не было. Женщины впали в отчаяние. На восходе солнца вторичная атака была отбита. Тогда принцесса послала к несчастным предложение сдать форт, обещая под этим условием всем свободный пропуск. Снова собрали совет. Самые мужественные стояли за дальнейшее сопротивление, даже в том случае, если б не было надежд на помощь. Лучше умереть на своем посту, чем попасть в руки жестокого и коварного врага. К несчастью, из пятидесяти человек осажденных большинство состояло из женщин, детей и людей нерешительных. В предложении принцессы они видели единственный возможный исход. Было решено сложить оружие, и отряд телохранителей принцессы вошел в форт.
В тот же день, несколько позже, два всадника въехали в пределы Янси и остановились в деревне, где у одного из них были знакомые. Последние советовали им не ехать дальше, говоря, что в городе ожидают необыкновенных событий. Несмотря на это, всадники въехали в небольшую рощу около города, где сошли с измученных лошадей, чтобы дать им оправиться. Они не выпускали поводьев из рук, готовясь вскочить в седло при первой тревоге, как вдруг до них донесся гул, похожий на раскат грома, и один из них, господин, сказал:
— Мы опоздали. Началось!
— Да, ваше сиятельство, нам остается только вернуться к себе.
— Поезжай, Субдул. Мне необходимо побывать в Янси и узнать, что там делается.
— Это неблагоразумно, господин. Вы никого не спасете, а рискуете собственной жизнью, драгоценной для вашего народа.
— Слушай! В этом городе есть девочка, которая любит меня и надеется на меня. Всю эту ночь, во сне и наяву, она не отходила от меня, и это не воображение: я чувствую, что она зовет меня. Я должен спасти свою маленькую Аглаю. Ты же — другое дело, вернись в Гумилькунд.
— Неужели его сиятельство думает, что я оставлю его одного? — спросил Субдул грустно. — Вы знаете, что я могу сделать. Положитесь на меня, и я сумею провести вас в город.
Он уехал. Том ждал терпеливо более часу его возвращения. Субдул вернулся только к ночи, и в первую минуту его господин не узнал его.
— Я переоделся в платье телохранителя принцессы, ваше сиятельство. Он был пьян и весь покрыт кровью ваших соотечественников. Я его убил и раздел.
Том содрогнулся. Оба поехали, стараясь держаться как можно ближе к деревьям и стенам. От форта Стар их отделяла равнина Мэдан. Субдул, рассчитывая на свой наряд, поехал на разведку. Том спрятался за развалины какого-то здания. Из города доносились шум и крики, видны были густые облака дыма, прорезываемые огненными языками. Том с трудом сдерживал себя: ему страстно хотелось броситься в этот ад. Субдул между тем наткнулся на месте бывших английских казарм на двух сипаев, искавших с фонарем золото и драгоценности, оставшиеся после феринджи. Он сказал им, что в темноте сбился с дороги, и спросил, где найти товарищей.
— Они стерегут сокровища феринджи. Наша принцесса завладела ими, но мы надеемся, что и на нашу долю кое-что перепадет.
— Всех феринджи убили?
— До последнего: не осталось в живых ни мужчин, ни женщин, ни детей! Неверные заперлись в форте и стали стрелять в сынов пророка. Наша мать, вдова нашего раджи, обещала им помилование, если они сдадутся. Они поверили ее слову и вышли. Тогда мы связали их и отвели в Иокан-Баг и там покончили со всеми пятьюдесятью. Женщины молили о пощаде, и мы не сразу убивали их, чтоб послушать, как они кричат. Однако нас торопили. Вон их тела валяются там: мы отдаем их в добычу коршунам и шакалам. Да погибнут так все враги пророка!
Товарищ говорившего одобрительно повторил это восклицание.
— Брат — военный человек, — сказал Субдул. — Я же был у отца в деревне и ничего не знаю. Не скажете ли вы мне, где этот сад? У меня был враг-феринджи, и мне хочется увидеть его труп.
Сипай указал пальцем на противоположный край равнины.
— Там есть развалины мечети. Отцы демонов, с которыми мы свели счеты, осквернили ее. С тех пор она не отстраивалась.
— Знаю, — отвечал Субдул.