- Вместе полетим, - сказал Каргин, почувствовав с внезапным и странным облегчением, что тихая жизнь подходит к концу. - Я буду в Москве с первым утренним рейсом.
Прервав связь, он не захлопнул чемоданчик, а сидел над ним, уставившись в слепое пятно экрана, перебирая мысленно дела, которые нужно исполнить не поздней, чем утром. Во-первых, билеты заказать и позвонить в представительство ХАК, чтобы прислали машину. Во-вторых, болгары: распорядиться, чтобы Гир и Бридж дожали их самостоятельно до точки. Эти дожмут! Особенно Бридж, сушеная вобла - из камня сок выдавит! В-третьих, решить проблему с Кэти: апартаменты в Москве не готовы, а оставлять ее в гостинице или в убогой квартирке на Лесной он не хотел - лучше опять к родителям отправить. В-четвертых…
Каргин прикоснулся к клавишам, набрал код, и с экрана брызнуло яркое солнце. В Калифорнии еще стоял день, и, судя по виду, погода была преотличная.
Из небесной синевы выплыло лицо Холли Роббинс, секретарши Мэлори. Она была строгой дамой в летах, но к Каргину питала слабость - не от того, что был он Самым Главным Боссом, а просто по душевной склонности.
Каргин улыбнулся ей и попросил соединить с коммодором.
- Керк, мой мальчик! Рад тебя видеть!
Круглая физиономия Мэлори, а вслед за нею и знакомый кабинет, возникли на экране. Каргин, как всегда в последние месяцы, отметил, что письменный стол, диван и стулья на месте, а вот картина над столом другая, не пейзаж с видом Иннисфри, а портрет хозяина, Патрика Халлорана, украшенный траурной лентой. Этот нарочитый траур подчеркивал деликатность ситуации: старый Халлоран был жив и даже правил своей оружейной империей с острова в Тихом океане, но знали об этом лишь самые доверенные лица. Официально старик уже месяцев десять как числился в покойниках, пав жертвой разгула бандитов на Иннисфри - или, возможно, не простых бандитов, а арабских террористов, китайских десантников либо колумбийской наркомафии. Однако его благополучное существование подтверждало бессмертный лозунг о том, что иные мертвецы живее всех живых.
Каргин прикоснулся к виску двумя пальцами, приветствуя коммодора. Шона Дугласа Мэлори, вице-президента и шефа административного отдела, считали в ХАК вторым лицом, что относилось к числу неоспоримых фактов. С номером первым такой определенности не было; возможно, им являлся мистер Алекс Керк, президент и наследник, а может, вовсе и не он, а та персона, существование которой подтверждалось упомянутым выше лозунгом. Во всяком случае, все серьезные телодвижения Каргин был обязан согласовывать с Мэлори.
- В Туране у нас проблемы, - сказал он, щурясь от ярких солнечных бликов, игравших на коммодорской лысине. - Что-то произошло с моим конфидентом и представителем "Росвооружения".
Мэлори погладил голый череп, задумчиво вскинул глаза вверх.
- Туран - это где? Что-то я такой страны не помню…
- Одна из бывших советских республик в Средней Азии. После обретения независимости переименована, - сообщил Каргин.
- Кем?
- Волей народа и туран-баши.
Мэлори скорбно вздохнул.
- Да, что-то такое припоминаю… Стар я, мой дорогой, чтобы заново изучать историю с географией… О Советском Союзе знаю и никогда не забуду, что имелся такой противник, империя зла, как вопил папаша Роналд[11]… А теперь вместо империи, врага масштабного и достойного, есть развалины России и куча мелких злобных шавок… все эти Грузии, Белоруссии, Тураны… Ну, и что нам нужно в этой дыре, сынок?
Каргин стиснул челюсти. Мэлори упорно именовал его "сынком", "мальчиком" и тому подобными прозваниями, имевшими целью подчеркнуть то ли молодость президента, то ли его, коммодора, близость к правящей в ХАК фамилии. Мэлори еще не стукнуло шестидесяти, и на пенсию он не собирался, но в мечтах Каргин лелеял тот сладкий миг, когда обнимет вице-президента, скажет речь о его заслугах и трудах и преподнесет прощальные презенты - свою фотографию с дарственной надписью и виллу где-нибудь в южном полушарии, на Таити или острове Пасхи.
- В этой дыре находится секретный российский завод по выпуску экранопланов, - негромко произнес он, справившись приступом ярости. - Объект номер один в договоре, который мы заключили с "Росвооружением". Экраноплан-истребитель, спроектированный челябинским КБ Косильникова, способен двигаться над сушей и водой со скоростью до двухсот сорока миль в час и поражать танки, орудия, корабли, живую силу и даже вертолеты. Оружие будущего, коммодор! Или вы не в курсе?
Лицо Мэлори приняло озабоченное выражение.
- Если речь идет об изделии "Шмель", то в курсе, сы… - Он поглядел в ледяные глаза Каргина, сглотнул и поправился: - Сэр. - Затем спросил: - Что там случилось?
- Пропали наши люди, которым вменялось в обязанность урегулировать проблему. Я вылетаю в Москву, затем - в Ата-Армут, туранскую столицу. Я лично возглавлю нашу миссию и операцию по розыскам пропавших.
Коммодор пожевал губами. Теперь он выглядел не просто озабоченным, а нервозным и даже мрачным, как небеса над Сан-Франциско в день великого землетрясения.
- Дикие варварские места, - процедил он. - У ХАК нет опоры в тех краях, нет связей, информаторов, подкупленных людей в правительстве… Что-то есть у ЦРУ, но сеть бедная и редкая, местные агенты ненадежны и продажны, и полагаться стоит лишь на сотрудников посольства и охрану из двадцати морских пехотинцев. В общем, в случае неприятностей мы тебя оттуда не вытащим. Сердце Азии, континентальная страна, даже авианосец не пошлешь, и рядом - Афганистан… - Мелори насупился и вдруг рявкнул: - Такие гадючьи гнезда, сэр, президенты не посещают!
- Это те президенты, у которых толчковая левая, а у меня толчковая - правая, - с ухмылкой сказал Каргин на русском и добавил: - Благодарю за ценные советы, коммодор, но все же мне придется посетить Ата-Армут. Один из пропавших - мой боевой товарищ. Вы ведь тоже офицер и знаете закон чести: своих бросать нельзя.
- Капитану нельзя, майору нельзя и даже полковнику, но ты, мой мальчик - маршал! - возразил Мэлори. - И я несу за тебя полную ответственность перед богом и, что еще важнее, перед… сам знаешь кем! Что у тебя там в Москве нет капитанов и лейтенантов? Их отправь! А не найдешь кого отправить, я пришлю. Хоть целый батальон!
- Пришлете, если получите мой приказ, - молвил Каргин и отключился. Хотя новости у Перфильева были плохие, его настроение вдруг поднялось. Он полез в сейф, вытащил картины и стал выкладывать разные мелочи, напевая: "Но задыхаясь, словно от гнева, объяснил толково я: главное, что у всех толчковая - левая, а у меня толчковая - правая!" Отец обожал песни Высоцкого. Каргин тоже.
За дверью раздался шорох, и в гостиной появилась Кэти, в самом соблазнительном облачении, розовом и полупрозрачном. Секунд десять или пятнадцать она наблюдала за хлопотами Каргина, потом кокетливо выставила ножку и поинтересовалась:
- Бежишь от жены, солдат? А ведь клялся любить до гроба!
- Не бегу, а убываю в командировку, - доложил Каргин. - Собирай вазы, картины и шляпки, боевая подруга! Утром возращаемся в Москву, а сейчас, если успеем…
Что успеем, он мог не продолжать. Кэти хихикнула и скрылась в спальне.
Интермедия. Ксения
Плохой день, тяжелый: сняли двое черных, афганцы-наркокурьеры или наемники-арабы из Чечни. По-русски плохо говорят, дикие, страшные… Увезли куда-то на окраину, в заводской район, и мучили до самого рассвета. Правда, рассчитались зеленью, дали поесть и вызвали такси. Водитель, пожилой татарин в вышитом тюбетее, так на нее посмотрел, словно ему предложили забрать вонючую парашу из тюремной камеры. Ксения не рискнула устроиться на переднем сиденье, полезла назад, сжалась, забилась в угол и, прикрыв ладонями лицо, там и просидела всю дорогу, пока древняя "Волга", чихая и кашляя, тащилась к ней на Бухарскую улицу. Шоферу дала огромные деньги, десять долларов, но он брезгливо отшвырнул их обратно и буркнул: "Ун алтэ таньга, кыз!" Не нужно, значит, ее грязных долларов, давай, девушка, шестнадцать таньга, по счетчику…
11
Имеется в виду Роналд Уилсон Рейган, сороковой президент Соединенных Штатов (1981-89 гг).