Впрочем, мозговая матрица снималась с пленницы вовсе не для того, чтобы познать тонкости ее душевных мук и биографии. Из памяти Зимавы Ротгкхон смог узнать и то, как зовут здешних властителей, и откуда они берутся, и где обитают. Она видела здешние деньги, понимала, чем можно пользоваться вместо них, ведала о ценности золота и серебра. Она не раз наблюдала за туземными воинами, наезжавшими в деревню за оброком, помнила их оружие, одежду, обувь… В общем — все то, что требовалось вербовщику для незаметного проникновения в этот мир. Ведь прежде всего ему нужно стать здесь своим, усвоить местные обычаи и потребности, заслужить доверие. Иначе — каши с туземцами не сваришь. Странного и непонятного чужака никто и слушать не станет.
Перейдя из медицинского отсека в технический, Ротгкхон застегнул на висках усики прямого порта, вызвал экран сортировки, из интегрированного в кость личного информационного блока скачал в память модуля весь пакет привычного снаряжения, пролистал его, оценивая уровень необходимой к местным условиям корректировки, дал команду распечатки. Тут же засветилось окошко плоттера, тележка пробежала над рабочим полем, распыляя ферромагнитную матрицу, поверх которой стала осаждаться железная углеродистая пыль с примесью титана, бора и молибдена. Эфес меча он, как всегда, предпочел напечатать из красной бронзы, а рукоять — из желтой пористой пластмассы, на вид и ощупь неотличимой от кости, и так же хорошо впитывающей пот, что не давало оружию скользить в руке.
Впрочем, любимым оружием Ротгкхона всегда был не меч, а «боковина» — разновидность копья, примерно треть которого с одной стороны прикрывалась широким лезвием. Этой игрушкой, придуманной еще пятьдесят тысяч лет назад на Рыжем Сархуме, можно было и колоть, и рубить, и успешно прикрываться от ударов любым холодным оружием.
Разумеется, здесь, на Земле, никто ни о чем подобном наверняка и слыхом не слыхивал — но у диких народов начальных эпох единообразия в оружии никогда не бывает, и если кто-то из воинов помимо привычных тесаков, топоров, секир и мечей носит что-то еще — особого удивления это ни у кого не вызовет.
Пока плоттер работал, Ротгкхон вернулся к девушке, присел возле нее, задумчиво оглядывая костлявое тельце. Вербовщик, в принципе, получил от нее все, что хотел. Однако в его разуме зародился план, который помог бы значительно ускорить внедрение в местное общество. Учитывая нетерпение штаба корпуса по поводу его работы — такой возможности упускать не стоило.
Ротгкхон забрал одежду пленницы, наскоро осмотрел, бросил в утилизатор. Обнажил и оценил нож, лезвие которого оказалось сточено до обуха и имело не больше мизинца в толщину. Пожал плечами и метнул следом. Закрыл глаза, вспоминая мечтания Зимавы. Самой невероятной красавицей она воображала себя в зеленом атласном платье с пышными рукавами, с красными шнурами по швам, толстыми ватными плечами и большой грудью, с жемчужным полукругом на груди и высоким кокошником…
— Борт, ты способен снять картинку в моем сознании?
— В данном положении нет.
— Ладно… — Вербовщик потянулся за шлемом, насадил на голову. — А так?
— Информация получена.
— Адаптируй картинку по ее размерам и отправь на плоттер.
— Принято. На плоттере очередь к исполнению из восьмидесяти четырех предметов.
— Пометь приоритетное исполнение. И… И еще ей нужен хороший нож. У них здесь без клинков никто, кроме детей, не ходит… Хотя нет, нож я сочиню сам, у нее удачных фантазий не было. И сумку на пояс.
Платье из фантазии пленницы плоттер напечатал сразу после меча. Дождавшись, пока будут готовы длинный кинжал с ножнами и сумка, в которую Ротгкхон положил кремневое палочное кресало, цветастый красно-синий платок и бусы из глазурованного карбоната кальция, именуемого туземцами «жемчугом». В медотсеке он положил одежду на откинутую полку, снял с девушки шлем, впрыснул ей антидот и отправился в рубку играться с мечом — только друидам ведомо, как он соскучился по возможности взять в руки настоящий сверкающий клинок и широким взмахом рассечь им хотя бы воздух!
Пара десятков выпадов, перебросов и блоков — и модуль содрогнулся от возмущенного вопля:
— Как ты посмел?! Ты меня раздел! Ты меня касался! Ты на меня смотрел!
— Я снимал с тебя размеры, — невозмутимо ответил вербовщик, совершая нырок с глубоким переносом. — Иначе как бы я приготовил подарок? Ты ведь знаешь, я не причинил тебе никакого урона.