Тяжело вздохнув, фон Бок двинулся к командному центру базы. Похоже, ему придется значительно труднее, чем он себе представлял. Как призвать к порядку таких вот «красных кавалеристов»? И не повредит ли это делу? Ведь главная задача — уничтожать вражеские корабли, а это «безумцы» умели делать, как никто другой. Но командование устало от их художеств, именно поэтому Новицкий и попросил фон Бока взяться за командование «Робертом Хайнлайном». К сожалению, контрадмирал не представлял себе уровня сложности этой задачи. До сих пор не представлял — теперь до него начало доходить, какую свинью ему подсунули и почему друзья так сочувствовали, узнав об этом «повышении». Фон Бок тогда только пожимал плечами, удивляясь их реакции, считая себя в состоянии навести порядок на любом военном объекте, благо опыта хватало. Даже в штрафных батальонах, которыми контр-адмиралу когда-то довелось командовать около года, до сих пор царила железная дисциплина штрафники боялись своего командира больше, чем врага, и готовы были на все, лишь бы не привлечь к себе его внимания.
Что-то в небольшой кают-компании слева привлекло внимание командующего, и он остановился. Полковник, идущий позади него, застонал, как от зубной боли. Картина, представшая глазам контрадмирала, была достойна кисти Сальвадора Дали. Встрепанный субъект с двумя огромными красными бантами в черных немытых волосах, голый по пояс, рисовал что-то на стене широкими мазками. Взгляд фон Бока опустился ниже, на его штаны, и контр-адмирал схватился за сердце — веселенькие розовые штанишки с оборками, длиной по колено, были украшены аляповатыми ромашками. Затем командующий присмотрелся к тому, что рисовал этот безумец, и ему стало еще хуже — сидящая в похабной позе голая женщина со всеми анатомическими подробностями.
— Эт-то к-кт-то?.. — с трудом просипел фон Бок, ощущая, как в нем поднимается раскаленная волна ярости.
— Капитан Суровцев… — с явной неохотой сообщил полковник.
— Тот самый?! — изумился контр-адмирал.
— Так точно, — подтвердил Хмелин, выглядя так, словно съел сразу килограмм лимонов.
— Значит, это называется «отработка новых методов ведения боя»?.. — язвительно поинтересовался фон Бок.
— А что я еще мог сказать?.. — попытался оправдаться полковник. — Что герой Вестальта-IV рисует голую бабу на стене кают-компании?!.
— Именно так! — отрезал контр-адмирал. — Запомните, я не терплю лжи от подчиненных! Хочу знать, как обстоят дела в действительности, иначе невозможно владеть ситуацией. Приказываю всегда докладывать правду, какой бы она ни была.
— Есть, докладывать правду! — вытянулся Хмелин.
— А теперь мне нужно исполнить порученное, — едва слышно сказал фон Бок и вошел в кают-компанию. — Капитан Суровцев!
— Ну?.. — нехотя протянул тот, оборачиваясь. — Ты кто, мужик?
— Ваш новый командующий, контр-адмирал фон Бок. — Губы контр-адмирала дернулись, он едва сдержался, чтобы не взорваться, но все же пересилил себя.
— Здорово! — расплылся в идиотской улыбке Суровцев. — Это вы командовали обороной базы «Эльвания» в 2343-м?
— Я, — удивился его осведомленности фон Бок.
— Хочу выразить свое восхищение, — поклонился капитан. — Если бы у вас было хоть еще пять истребителей, то вы бы удержали двенадцатый сектор. Но вы и так сделали невозможное.
— Благодарю, — немного оттаял командующий, довольный признанием его заслуг даже «безумцами», и перешел на официальный тон: — Капитан Суровцев, за бой у Вестальта-IV командование Объединенного Флота награждает вам орденом Доблести первой степени!
С этими словами он достал из своего планшета и открыл коробочку с высшей наградой Объединенного Флота, затем протянул Суровцеву. Тот слегка растерянно посмотрел на усыпанный бриллиантами орден, затем вытер испачканную краской руку об собственный голый бок и взял его. Покрутил в руках и, ничтоже сумняшеся, прикрепил орден на свои цветастые штаны, от чего фон Боку в который раз за этот сумасшедший день стало плохо.