Я вхожу в зал ожидания. Здесь стоят синие неудобные стулья, телевизор, показывающий какое-то смешное игровое шоу. К счастью, я остался один. На сердце так тяжело, словно положили глыбу. Непроизвольно я начинаю ходить по комнате до тех пор, пока дверь не открывается.
— Принц Нильс.
Я поворачиваюсь, передо мной стоит седовласый доктор.
— Как она?
— У нее небольшое сотрясение мозга, но она скоро поправится. Тем не менее, я собираюсь оставить ее в больнице на пару дней.
— А ребенок?! Что насчет ребенка?
— Будущему королю ничего не угрожает.
Я с надрывом выдыхаю.
— Розе уже сказали?
— Нет, она медленно приходит в себя от обезболивающих и успокоительных, которое мы ей ввели.
— Могу я ее увидеть?
— Да. — Он улыбается. — Было бы, на самом деле, не плохо, если вы будите находиться рядом с ней, когда она проснется.
Я иду за доктором по коридору. Он останавливается перед одной из комнат.
— Я дам вам время для уединения. Если вам понадобиться медсестра, нажмите красную кнопку на пульте со стороны ее кровати. — Я киваю, почти не слушая его.
Открываю дверь. Сердце ускоряет свой ритм, как только я вижу ее лежащей на больничной койке. Она выглядит такой маленькой и беззащитной, почти как ребенок. Не могу поверить, что пару часов назад она голая, такая жизнерадостная, удовлетворенная лежала на моем пиджаке.
Я пододвигаю стул к ее кровати и сажусь. Нежно поглаживаю ее руку. Я переворачиваю ее ладонью вверх, проводя пальцем по мягкой коже запястья. И вдруг на меня накатывает волна страха, воспоминания ее падения, я ловлю себя на мысли, что она могла сломать себе шею, отчего все внутри сжимается, как от сильнейшего удара в живот. Пытаюсь глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться и прийти в себя, но ничего не помогает. Я наклоняю голову, начинают катиться слезы по щекам. Даже не могу сдержать тихие рыдания. Я был в шоке. В ступоре. Я испугался, что потерял ее. Потерял нашего ребенка.
— Данте.
Я поднимаю глаза, рыдания сжимают грудь. Она очнулась. Открыла глаза. Она пытается что-то сказать, но должно быть еще до конца не пришла в себя от обезболивающих и седативных препаратов.
— Со… со мной все хорошо, — наконец, удается ей произнести.
— Я знаю. Знаю, — с рыданиями произношу я. Встав, наклоняюсь к ней, прижимаясь щекой к ее щеке. Мой голос звучит низко и ужасно.
— Доктор только что сказал мне, что ты…, — я сжимаю ее руку, — поправишься. С тобой все будет хорошо.
37
Роза
— Тогда… почему ты плачешь? — спрашиваю я. Затем у меня проносится мысль, отчего я вся вздрагиваю на койке. Боль отдается по всему телу, но я даже не обращаю на нее внимание, слова сами собой, как пулеметная очередь, вылетают наружу: — Наш ребенок?! Наш ребенок, да? Да, Данте? Скажи мне всю правду.
Он берет мое лицо в ладони.
— Да, да, с ребенком тоже все хорошо. Успокойся.
— Точно?
Он улыбается сквозь слезы.
— Клянусь.
Я устало падаю на подушки, и теряю остатки крошечных сил от внезапного всплеска страха.
У меня перехватывает дыхание.
— Тогда почему ты плачешь?
— Слезы счастья, bella. Слезы от счастья, — шепчет он.
Странно, но у меня перед глазами встает лицо с выражением триумфа Кассандры, когда она подставила мне подножку.
— Кассандра… она специально подставила мне подножку.
— Я знаю, что она сделала это специально, — рычит он, в глазах светится ненависть.
Голова как в тумане, ясно мыслить не могу.
— Я не знаю, что случилось. Мы так хорошо общались друг с другом. Неужели из-за того, что твой отец дал мне ключ? Я не просила его об этом. Что я сделала неправильно? Она разозлилась, что я не сказала ей сразу, что мы были в саду, но это же не причина толкать меня с лестницы.
— Нет, — говорит он, качая головой. — Ты все сделала правильно. Это все моя вина.
— Твоя вина?! — Спрашиваю я, отрицательно качая головой. Хотя мой мыслительный процесс замедлился и немного несфокусированный, словно весь мозг опутала паутина, отчего я не могу четко и ясно мыслить. Должно быть от препаратов, которые они мне вкололи. Хотя телу мало помогают обезболивающие. В большей степени они меня дезориентируют, отчего я веду себя так, как обычно не веду. Как-то, пока я еще не знала, как на меня действуют обезболивающие, пошла на встречу со своими боссами, чем фактически почти не разрушила свою карьеру.
— В чем твоя вина? Я не понимаю.