Охранник указал на самую старую индианку, ту женщину в маске, которая предпочла проституцию работному дому.
— Её зовут Мария.
— Ты красивый юноша. У тебя есть ещё деньги? — спросила она.
Я лежал на спине на жёсткой кровати, а она раскачивалась на мне, как будто скакала на ступившей в горячие уголья лошади.
— О, да ты зверь — у тебя реnе, как у коня, да что там, как у быка. Сколько денег ты заплатишь, если я сделаю так, чтобы ты излил сок дважды?
В нашем распоряжении было десять минут, и, хотя я мог излить мужской сок за считанные секунды, мне хотелось продлить удовольствие. Начиная с момента, когда я торопливо снял штаны, женщина беспрерывно болтала, главным образом о том, сколько денег она с меня получит. Хотя я, со всей присущей мне скромностью, считал себя одним из выдающихся любовников Новой Испании, эту шлюху явно больше интересовал размер моего кошелька, чем те драгоценные камни, которые я носил в штанах.
— Ты чудесный, красивый юноша. Как жаль, что у тебя нет больше денег.
Она перестала пыхтеть. Десять минут почти истекли.
— Ещё! Ну же, давай ещё!
Я долго сдерживался и теперь хотел кончить.
— У тебя есть ещё один песо? — спросила она.
— У меня больше ничего нет!
Женщина принялась раскачиваться снова и, наклонившись, взялась за крест на моей шее.
— Красивая вещь. Я уверена, что за него хозяйка разрешила бы тебе иметь меня всю ночь.
— Нет!
Я оттолкнул её руки прочь от креста, уже ощущая в своём реnе содрогание готовящейся извергнуться наружу силы.
— Не трогай крест, он принадлежал моей матери, — простонал я.
— Может быть, Бог хочет, чтобы ты отдал его мне. У моего сына тоже есть похожий крест.
— Вот и попроси, чтобы он тебе его отдал.
— Я не видела его много лет. Мой сын живёт в Веракрусе, — тяжело дыша, промолвила она.
— Я тоже одно время жил в Веракрусе. Как его зовут?
— Кристобаль.
— Меня зовут Кристо...
Шлюха замерла и уставилась на меня. Я прекратил толчки и уставился на неё. Два тёмных глаза из маски в упор смотрели на меня. Вулкан между моих ног содрогался и сотрясал всё моё тело, готовый взорваться и излить в неё лаву.
— Кристобаль! — вскричала женщина, соскочила с кровати и выбежала из комнаты.
Я лежал ни жив ни мёртв, вулкан медленно остывал, реnе съёживался. Мария! Таково было христианское имя моей матери.
Я напялил одежду, шатаясь, вышел из комнаты и двинулся на поиски Матео. Мои мысли и тело пребывали в тисках всё нараставшего ужаса.
84
Я вышел из Дома семи ангелов в крайне подавленном состоянии и весь дрожа, как в лихорадке. Матео ждал меня во внутреннем дворе. Он сидел на краю фонтана, поигрывая кинжалом. Вся глубина сегодняшнего поражения была написана у него на лице.
— Я лишился коня. Когда хозяйка узнает, что он хромой, она пошлёт своих подручных, чтобы они оторвали мне яйца, засунули их в рот и зашили губы.
Матео заметил моё удручённое состояние, хотя чем именно оно вызвано, я ему не сказал: мне было стыдно и страшно признаться в таком даже лучшему другу. Поэтому он понял моё огорчение по-своему и похлопал меня по спине.
— Что, приятель, тебя тоже постигла неудача? Наверное, garrancha не встал? Не беда, с кем не бывает. Сегодня ты не можешь поднять свой меч, а завтра, стоит тебе увидеть женщину на расстоянии десяти футов, как он сам выскакивает из штанов.
Наступило утро, а я по-прежнему лежал на жёсткой кровати в своей вонючей комнатушке, отказываясь выходить и втайне надеясь, что миазмы из конюшни убьют меня. Я нашёл свою мать и — о нет! Об этом даже подумать страшно. Мы расстались, когда я был маленьким мальчиком, и теперь, конечно, был для неё лишь молодым бородатым незнакомцем, но хороший сын узнал бы собственную мать. Как Эдип, я был проклят и обречён, обманут богами и заслужил, чтобы мне выкололи глаза, дабы я в наказание влачил остаток дней нищим слепцом, терзаясь от раскаяния.
В полдень я послал слугу в Дом семи ангелов, чтобы узнать, сколько стоит выкупить на свободу Марию. Слуга вернулся с известием, что эта женщина сбежала ночью, не выплатив хозяйке свой долг.
Было бесполезно искать её на улицах города: не такая уж она дура, чтобы, сбежав от своей законной хозяйки, болтаться поблизости. Кроме того, не говоря об ужасе того, что произошло вчера, моё появление вновь всколыхнуло в душе бедной женщины всё то, из-за чего она в своё время бежала с гасиенды. В данном случае индейское происхождение являлось для неё преимуществом, позволявшим затеряться в стране.