Я поспешил прочь, решив воспользоваться советом дона Хулио. Буду слоняться по улицам среди людей, особенно африканцев и мулатов, прислушиваться и приглядываться.
На улицах Веракруса негров и мулатов было столько же, сколько индейцев и испанцев, вместе взятых. В городе Мехико процент чёрных был не так велик, но их присутствие было ощутимо. Иметь чернокожих домашних слуг считалось более престижным, чем индейцев, а белые слуги вообще встречались крайне редко. Ни одна знатная дама не могла причислить себя к высшему обществу, если у неё не было хотя бы одной служанки африканского происхождения.
Испанская бюрократия, вечно распределявшая всех и вся по различным категориям, исходя из крови и места рождения, выделяла три класса африканцев. Негры, привезённые непосредственно из Африки, именовались bozales; «окультуренные» чернокожие, проживавшие до прибытия в Новую Испанию в других испанских владениях, например на Карибских островах, считались ladines; а название negros criollos закрепилось за чернокожими, родившимися здесь.
При этом положение всех категорий африканцев было таково, что ими пренебрегала даже церковь. В то время как священники и монахи рьяно боролись за душу каждого индейца, усилий по обращению в веру Христову чернокожих почти не предпринималось, а уж о том, чтобы рукоположить негра или мулата, не могло быть и речи.
Отец Антонио полагал, что африканцам намеренно не говорили об учении Христа, ибо оно гласило, что в глазах Господа все мы равны.
Ещё в большей степени, чем индейцы, африканцы продолжали совершать собственные, зачастую весьма причудливые, религиозные обряды: часть верований они привезли с собой с Чёрного континента, другим обучились здесь. В число этих обрядов входили колдовство, почитание странных фетишей, демонопоклонничество. У африканцев были свои знахари, колдуны, и они соблюдали языческие ритуалы, схожие с обрядами индейцев.
Я приметил чернокожую женщину, которая, сидя на расстеленном у стены одеяле, продавала приворотные зелья, помешивая отвар указательным пальцем повешенного. Это заставило меня вспомнить Цветок Змеи и поспешить прочь от ведьмы и её варева.
Говорят, что bozales, родившиеся в Африке и привезённые сюда на португальских работорговых судах, гораздо более покорны, чем ladines с Карибских островов или negros criollos, родившиеся уже здесь. Лишённые друзей, дома, семьи, отловленные охотниками за рабами, как дикие звери, долго голодавшие и подвергавшиеся жестокому обращению в трюмах судов, а потом уже здесь, в Новом Свете, постоянно избиваемые жестокими рабовладельцами для приведения к полной покорности, bozales теряли человеческий облик и превращались в рабочую скотину.
Никаких больших компаний африканцев на улицах я не встретил, и мне приходилось лавировать между группами по два-три человека. По указу вице-короля чернокожим вообще было запрещено собираться в количестве больше трёх человек. Ослушавшимся на первый раз полагалось в наказание двести ударов плетью, причём во время экзекуции левую руку раба прибивали гвоздями к столбу. Во второй раз виновных оскопляли.
Даже на похоронах раба можно было присутствовать и оплакивать покойного только четырём мужчинам и четырём женщинам.
Почти все слуги, которых я заметил, были negros criollos, и, прислушиваясь к их разговорам, я уловил все оттенки отношения к белым господам: от насмешливого презрения до тлеющей ненависти. Но о бунте разговоров не шло.
Дон Хулио договорился о том, чтобы я поработал день в obrajes, работном доме. Эти маленькие мастерские, обычно не больше конюшни на гасиенде, производили недорогие товары — сыр, одежду из грубой шерсти и тому подобные изделия, не составлявшие конкуренцию более качественным, но и более дорогим товарам из Испании.
Владельцы obrajes заключали с властями контракты. Арестованного за мелкое нарушение продавали владельцу мастерской на определённый срок. Приговоры суда были суровыми. Лишение свободы на три или четыре года за незначительную кражу или за неуплату долга было обычным делом.
В глазах общества эта система обладала большим достоинством. Чиновник, который продавал заключённого, сам покупал свою должность у короны. Так что подобная сделка позволяла ему окупить свои вложения, а заключённый сам зарабатывал на своё содержание. В результате владельцы мастерских производили дешёвые товары, получая огромные барыши. Большинство узников obrajes приковывали цепями к рабочему месту, освобождая их только на время еды и для отправления естественных надобностей.