— Разрешите обратиться, господин капитан-лейтенант, — быстрым шагом догнав Семецкого, спросил он.
— Обращайтесь, — протянул руку морпеху Семецкий — Знакомые все лица. Георгий Семецкий.
— Антип Григорьев, — пожав руку, ответно представился подпоручик. — Как у вас?
— Нормально, даже на губу не посадили. А у вас как? — спросил Георгий. — И давайте без чинов.
— У нас тоже неплохо. На губу посадили на несколько часов, потом разобрались. И даже отправили в командировку, на боевые. Вместе с армейцами поучаствовали во взятии Радома.
— Тяжело было? — не удержался Георгий.
— Очень, — не стал скрывать Антип. — Зачищать город вообще тяжелейший, изматывающий труд. Весь день в диком напряжении. Учитывая, что там завод был, на котором делали крабины точного боя, сам можешь представить, сколько там соболятников. Очень легко стать добычей стрелка, поэтому бегаешь между домами, согнувшись и втянув голову в плечи. Такая вот игра со смертью в догонялки и прятки. Спокойней чувствуешь себя только под прикрытием броневика или бронетранспортера. После целого дня стрельбы и беготни в лагерь возвращаешься просто измотанный. Зато у меня теперь ноги еще крепче, чем во время нашего путешествия вместе с бурятами. Да и боевой опыт получили…
— Смирно! Господа офицеры! — прервал их беседу приказ появившегося откуда сбоку генерал-адъютанта.
— Брусилов, — успел шепнуть морпех, пока они бежали к мгновенно образовавшемуся строю.
Как только последний из присутствующих занял свое место в строю, тот же генерал-адъютант объявил.
— Его Императорское Величество Олег Первый!
Зазвучала мелодия гимна и под сакральное «Боже, Царя храни!» в зал вошел тот самый молодой кандидат-прапорщик, которого Семецкий вез к Чите и с которым съели не одного барана во время путешествия. Только сегодня он был в мундире полковника Лейб-гвардии. Чин этот, как и должность почетного командира первой «царской» роты первого батальона Преображенского полка, наследник получал по закону автоматически, становясь императором. Но, как заметил к своему удивлению Семецкий, мундир был не Преображенского полка, а Стрелковой бригады. Видимо после участия преображенцев в «заговоре Константина» традицию решили несколько поправить…
Навстречу Олегу четким строевым шагом, словно на плацу, вышел генерал-адъютант Брусилов. Остановившись в трех шагах от остановившегося Императора, отдав честь, Брусилов доложил, что отличившиеся воины для церемонии высочайшего награждения построены. Последовала обычная воинская церемония — с прохождением Высочайшего лица, за которым сзади в двух шагах следовал Брусилов к строю, царским приветствием и ответом сотни с лишним молодых здоровых глоток. От которого, казалось, содрогнулись стены зала. Потом Олег отошел к микрофону, поставленному служителями около стола, на котором лежали подготовленные награды. Дальше последовала короткая проникновенная речь, в которой Олег благодарил защитников Престола и Отечества за верность и мужество, обещая, что ни он, ни Россия никогда не забудут их подвигов. Дальше началась собственно сама церемония награждения. Генерал-адъютант объявлял фамилию, имя и отчество и каким орденом награждается этот человек «за заслуги перед Российской Империей». Вызванный входил, получал из рук Императора орден.
Вышел в свой срок и Семецкий, получил в награду «Владимира» второй степени, так ттретья у него была и даже с мечами. Ответил уставным: — Служу Отечеству и Престолу, — и вернулся в строй.
Церемония длилась долго, но как оказалось, само награждение — это еще не все.
Император, вручив последний орден, еще раз поздравил всех и объявил, что все они пройдут в едином строю во время коронации. После чего неожиданно улыбнулся и добавил.
— А сейчас, господа офицеры и унтер-офицеры, все проходим на фуршет и обмоем награды как положено военным.
На что строй ответил радостным дружным троекратным ура.
Россия. Москва. Июль 1964 г
Торжественный кортеж уже миновал Триумфальные ворота, когда Бауэр, запыхающийся и обливающийся потом, выскочил из наемного экипажа. И, бесцеремонно орудуя кулаками и локтями, стал пробиваться сквозь густую толпу, облепившая Большую Тверскую-Ямскую с обеих сторон. Вдоль мостовой шпалерами стояли войска, и он протиснулся поближе к офицеру. Попытался вытянуть из кармана узорчатый картонный талон с надпист=ью «Пресса» на право фотографирования шествия, но это оказалось совсем непросто из-за давки. Да и фотоаппарата из чехла доставать было рискованно. Он решил, пока мимо проследует император, а потом заснять хотя бы хвост колонны.