Вообще, что Константинопольская область, что области Передней Азии, присоединенные после Великой Войны и Второго Османского конфликта, до сих пор оставались еще очень беспокойным местом. Местные националисты, пробирающиеся туда «засланные казачки» разных народностей, партий и религий, воинственные курды, трения между христианами и мусульманами, а также между разными мусульманскими течениями… и все это время от времени подогревалось внешними вливаниями заинтересованных в трудностях Российской империи лиц и государств. Там поневоле приходилось учится «держать лицо» перед аборигенами. И пусть по сравнению с десятыми и двадцатыми годами сейчас порядка в этих районах стало больше, но настоящей боевой работы еще хватало и жандармерии, и военным. Так что к опасностям и нервотрепке Андрею было не привыкать.
Поэтому, дождавшись команды на подготовку к полету, он спокойно прошел в раздевалку. Где снял с себя рубашку и брюки, потом белье. И надел теплый, мягкий и легкий комбинезон голубого цвета. А потом с помощью лаборантов оделся в защитный скафандр ярко-оранжевого цвета, чтобы его можно было легко обнаружить с воздуха после приземления Неторопливо и несколько неуклюже двигаясь в скафандре, вышел к автобусу, поддерживаемый главным лаборантом. Сел в специально подготовленное кресло, ничем не отличающееся от ждущего его в ракете. И улыбнувшись, попросил: — Поехали. — На площадке возле заправленной ракеты его ждали двое — конструктор Королев, происхождением из нежинских купцов, и генерал-майор артиллерии Джугашвили, родом, по слухам, из кавказских князей.
— Штабс-капитан Гагарин к полету готов! — доложил Андрей.
Генерал и конструктор приняли доклад, вытянувшись по стойке смирно. После чего обняли, по русскому обычаю, готового к полету звездолетчика и отправили его в сопровождении двух помощников — «стартовиков» к лифту. Пока лифт поднимал «стартовиков» и Гагарина к космическому кораблю, все остальные сели в автобус. Разместив звездолетчика в кресле, спустились и сели в автобус «стартовики». По громкой связи прозвучала команда: «Всем, не занятым работами, покинуть стартовую площадку!». Автобус уехал к командному пункту.
Объявлена получасовая готовность.
Ракета висела на мачтах, продолжая понемногу парить из клапанов.
В бункере постепенно нарастало напряженность. Заканчиваются проверки, все застыли на своих местах в ожидании последних донесений и команды и на старт. Наконец про доклад: «Все системы в норме, скафандр и радио исправны, ракета к старту готова».
Генерал Яков Джугашвили, взяв в руку микрофон, спросил у сидящего в космокорабле звездолетчика, выдавая свое волнение прорезавшимся кавказским акцентом.
— Даложытэ готовност! Как самочувствие?
— Самочувствие хорошее. К старту готов — ответил Гагарин.
— Минутная готовност! — посмотрев на конструктора, приказал генерал.
— Есть минутная готовность, — доложил «стреляющий», капитан Челомей. Такое название должности руководителя стартовой службы звездоплаватели унаследовали от ракетных войск. Минута пролетела быстрее, чем в одно мгновение и вот уже звучат одно за другой команды.
— Ключ на старт! … Пуск! … Подъем!
— Есть подъем! — отвечает старший расчета, а из громкоговорителя звучит голос Андрея.
— Летим!
Ракета, окруженная облаком испаряющихся газов, дымом и пламенем работающих двигателей, несколько томительных мгновений по-прежнему висела на фермах. Затем одна за другой фермы отошли в сторону, ракета, словно в задумчивости, постояла на струе бьющего вниз пламени, а затем медленно- медленно начала подниматься, преодолевая земное притяжение. Движение вверх непрерывно ускорялось и вот уже где-то в облаках мелькнул и исчез факел пламени. Через две с половиной минуты, после сброса обтекателя, Андрей доложил.
— Светло, вижу Землю, облака, видимость отличная.
Еще через несколько секунд он доложил об отделении первой ступени носителя. Еще через десяток с лишним минут корабль вышел на орбиту вокруг Земли. Звездолетчик открыл гермошлем, ослабил фиксацию скафандра в кресле и, освободив руки, начал вести репортаж о полете по радиосвязи, диктовал и записывал на закрепленном в планшете блокноте, действия, выполняемые аппаратурой корабля, свои ощущения и то, мог рассмотреть в иллюминатор.