И еще, про благородство. Больше вам скажу, я не могу утверждать, сколько благородства присутствует в моем решении помочь «одиночке». Может, оно и имеет место в какой-то степени, а может и нет.
Зато точно наличествует эгоистический, прагматичный расчет. Вокруг никого, а передо мной десять комплектов отличного вооружения для кирасир и десять комплектов почти полного барда для коней.
И целых четыре лошади для тяжелых кавалеристов… а, нет… три. «Одиночка» подрубил ногу еще одному коню, «ссаживая» с седла очередного противника. Я с досадой сплюнул.
Мои бойцы легко смели и вырезали не ожидавших такого поворота судьбы вестерийцев, а затем окружили мечника, ожидая дальнейших распоряжений. Я медленно, сквозь расступившихся воинов, подъехал к спасенному. Правда, о том, что он спасен, мечник пока не знал. Он устало прислонился спиной к дереву и обреченно смотрел на окруживших его всадников.
— Здравствуйте. Вы не ранены? — спросил я спасенного, чем вызвал у него на лице целый калейдоскоп эмоций: удивление, недоверие, радость, надежда…
Мечник «оторвал» спину от дерева, шагнул мне навстречу и, вздернув подбородок, ответил:
— Да кто там меня ранит? Эти толстозадые индюки?
Под моим насмешливым взглядом он немного смутился и представился:
— Баронет Элкмар Нейде из Вестерии, к вашим услугам.
Взрослый мужик, проживший примерно тридцать кругов жизни, голубоглазый блондин с прямыми волосами до плеч. На удивление — худощавый, но жилистый, сильный и выносливый. Это сразу видно опытному глазу. Я бы дал ему такую характеристику, даже если бы не видел прошедшего только что боя.
— Баронет Сержио Аристи, королевство Варния, — ответил я ему и спрыгнул на землю.
Чуть не «спетросянил» и вместо «королевство Варния» не сказал: «Советский Союз». Юморист хренов, хе-хе.
Тут же спешились и встали рядом со мной Матей с парой своих кирасир и Агро. Думаю, если хочу нормально поговорить и заполучить себе этого мастера, не стоит начинать общение глядя свысока, с седла своего жеребца.
Но и пренебрегать безопасностью я не намерен. Я ведь даже не представляю, с кем сейчас разговариваю. Может быть, это какой-нибудь местный кровавый маньяк Щекотало?
Вот немного познакомлюсь, пообщаюсь с ним и тогда буду принимать решение: заманивать его на службу или прирезать и отправить вдогонку за уже спешащими к Предкам земляками.
— Матей, Айдан, быстро собрать трофеи, а трупы убрать в лес, чтобы с дороги не было видно, — я сначала дал команду озаботиться дуваном* и убрать следы прошедшей схватки.
* — пожива, добыча, место, трофей, сходка для дележа добычи у казаков в старину.
Хотя бы наскоро это надо сделать, караваны и путники на дороге встречаются весьма часто. Вестерия далеко, но не хочется рисковать тем, что их король узнает обо мне, как об убийце его воинов. Да и местные власти, наверняка, не будут в восторге от подобного душегубства.
Матей и Айдан громыхнули кулаками по доспеху и принялись раздавать команды своим подчиненным, а я снова сосредоточил внимание на своем собеседнике.
— Что здесь произошло? Почему на вас напали? — прямо спросил я у вестерийца.
— Это очень долгая история…, — замялся Элкмар Нейде.
— Прошу прощения, но я настаиваю, — мой взгляд, упершийся в вестерийца, закаменел.
Элкмар может считать себя сильнейшим бойцом, может что-то думать о моей молодости, но в сложившейся ситуации — исключительно про себя и с уважительным выражением на лице.
Больше полусотни вооруженных «до зубов» воинов кого угодно заставят считаться с их командиром. Да и командир… Я точно не похож на ОЯШа. Так что, вестерийцу придется отвечать.
И что-то я с «молодостью» перебарщиваю по привычке. Двадцать два — это, по местным меркам, уже взрослый мужчина. А я все пытаюсь судить, используя понятия, оставленные на Земле: «парень тридцати пяти лет, ищет…».
«Парень»! В тридцать пять! А когда же уже взрослый? Никогда, млять! Сейчас на Земле западная цивилизация предпочитает выращивать инфантильное, легко управляемое население.
Вот поэтому «парни» переходят сразу в категорию «пенсов»*, минуя категорию «взрослый». Поэтому перестают официально регистрировать браки и заводить детей.
* — пенсионеров.
К женщинам применяются другие рычаги. К сожалению, не менее действенные. Но смысл один — это вырастить людей, шарахающихся от ответственности, как чёрт — от ладана. Людей, боящихся принимать решения и отвечать за их последствия.
Сказать, что люди рождаются какие-то другие? Хуже, чем раньше? Так это не так. Но условия, в которые потом попадает растущий человек: искусно выстроенные юридические рамки, мощное давление специфического информационного поля и тому подобное. Вот это все и деформирует здоровую психику, превращая нормального человека, в «человека служебного»*.