Это было неожиданно, я уж и позабыл, каково это, смотреть на каждую проходящую девушку с внутреннем вожделением. Тело давало о себе знать
Под горой же, на которой стояла крепость, располагался посад, укрепленный и простой. В укрепленном расположились два монастырских двора, Владимиро-Суздальского и Георгиевского монастыря, дома пушкарей, ведь в крепости было целых четырнадцать пушек. Также в укрепленном посаде расположился кабак, винокурная изба и пивоварня, что стояли на большом ручье. Это из примечательного, не упоминая дома горожан, а точнее, посадских людей. В обычном посаде же жила наиболее бедная часть населения.
На реке находился причал, а на другой стороне острог с одинокой башней. В общем, небольшой городишко на две, а может, и на три тысячи жителей. Было интересно увидеть городок и полезно. Хоть какое-то сложилось понимание о жизни людей.
Чтобы не быть нахлебником, я закупил на торге полмешка сушеной рыбы, отдав за это шесть копеек, немного крупы у нас было с собой, так что должно было хватить.
Микиту я смог увидеть лишь вечером, после посещения церкви, он был, мягко говоря, расстроен и ел без аппетита ужин, что приготовил Прокоп.
— Случилось чего? — поинтересовался я у него, когда мы вышли на улицу проветриться, а остальные уже ложились
— Да брат жены моей, еще по зиме под лед провалился да утоп. Он из городских, и так жили небогато. После себя оставил двух сыновей и дочь с женой, я помогаю, но тут совсем у них дело погано. Старшему Стеньке-то уже семнадцать годин, верстаться должен, а ежели не будет верстания, то и жалованья не будет. Совсем у них туго станет. К себе их брать, так и у меня не сладко, — горестно вздохнул Микита. — В послужильцы ему идти, так кто возьмет неслуха, у него сабля только отцова, да и та дрянь, — невесело закончил Микита.
— Поможем твоей беде, ты не беспокойся, — ответил я, а в голове родилась мысль, вот и первый кандидат ко мне в люди. Только вопрос денег встает еще более остро.
Три дня затянулось ожидание смотра, я же ходил на торг, слушал, что говорят люди, и приценился к товарам, из разряда купить подешевле и продать подороже.
Народ говорил шепотом о Дмитрии Иоанновиче, что в Путивле нынче собирает войска и верных ему людишек, и многие города уже ему присягнули: и Тула, и Царев с Белгородом, откуда идут к нему ратные люди. Царские же войска штурмуют Кромы, что за царя Дмитрия стоят, и хотят перекрыть ему путь к Москве, а после и на него напасть.
Люди всякое болтали, но в их разговорах слышалась мечта о новом и справедливом царе.
Помимо собирания слухов, я старался примелькаться в церкви и даже успел познакомиться с местным святым отцом. Ведь у кого, как не у него, спросить про князя Старицкого? Не на улице же спрашивать у каждого встречного.
Также под приглядом Прокопа тренировались с Богданом и присоединившимся к нам Михейкой, сыном Микиты. Михейка саблей владел хуже меня, чем я был удивлен и даже поинтересовался насчет этого у Прокопа, который мне пояснил, что это всего лишь забава, ведь бои проходят конно и уметь метать стрелы и биться на коне намного важнее.
После очередной церковной службы, вечером когда народ разошелся, я улучил момент и поймал священника, отца Никанора, в одиночестве, когда он вышел из церкви.
— Отче? — обратился я к нему.
— Да, Андрейко, — улыбнувшись в бороду, спросил он.
Никанору было, на мой взгляд, слегка за сорок, кряжистый, почти одного со мной роста, борода его уже была с проседью. Но самое примечательные — его глаза зеленого цвета и выцветшие, как бывает у стариков, будто из них ушла вся радость.
— Отче, недавно на торге я слышал, как упоминали князя Старицкого, будто бы если бы он был жив, то все было бы по-другому. Кто ж этот князь-то, я и не слышал о нем раньше? — самозабвенно сочинял я.
— Как, как? Староцкий? — нахмурив брови, спросил отец Никанор.
— Не, Старицкий, так его назвали.
— А тебе зачем, отрок? — внимательно оглядел меня священник.
— Ну как, интересно же, — просто пожал я плечами и сделал самое простоватое лицо, на которое был способен.
— Хм, — задумался священник на минуту, а его взгляд начал блуждать по подворью. — Нет, не ведаю, что за князь такой, — выдохнул священник, заставив меня расстроиться.
— Понятно, — глухо протянул я. — Жаль, так хотелось узнать. До свидания. — И в расстроенных чувствах развернулся и пошел на выход.
Только я успел сделать пару шагов, как отец Никанор меня окликнул: