Пришёл я в себя явно не в больничной палате, помещение совсем не походило на больницу, разве что на больничный подвал. Возможно, именно в подвале я и нахожусь, было очень похоже. К сожалению, подняться и посмотреть по сторонам я не мог, голова закружилась и начало тошнить, поэтому от подобной затеи сразу отказался. Около кровати, на которой я лежал, стоял стол, за столом в ногах сидела девочка. Видно до этого она читала книгу, а теперь уснула. На столе стояла свеча, и только благодаря ей удавалось хоть что-то рассмотреть. На девочке не было никакого больничного халата, она была одета в платье, кажется, такие носили в средние века. Я точно никогда не видел эту девочку раньше, но её лицо показалось мне смутно знакомым. Больше всего меня поразило то, что я даже вспомнил её необычное имя — Магдалена.
«Это моя младшая сестра», — пронеслась в голове мысль. Какая ещё сестра? У меня никогда не было сестры, вроде бы дальняя родственница имелась, но мы с дальней роднёй связь не поддерживали. Тем более тут она быть просто не могла. Кстати, а где тут, где я вообще нахожусь? Несмотря на своё плачевное положение, взгляд постоянно возвращался к этой крохе, почему-то кольнуло в груди, и меня тут же стиснула жалость к этой девочке, вон она какая бледная. На улице наверняка ночь, а она тут сидит.
— Эй, девочка, — хриплым голосом позвал я.
Хотел позвать громче, но не вышло, хотя спящей хватило и этого, чтобы проснуться, бдительно спит.
— Маркус! — Воскликнула девочка, после чего вскочила на ноги, уронив книгу на пол, и куда-то умчалась.
Долго томиться в одиночестве мне не дали. Минуты через три в комнату ворвалась сначала еле знакомая женщина с растрёпанными волосами, следом за ней вошёл мужчина. На его лице можно было прочитать облегчение. Он подошёл ко мне, хотел было погладить по плечу, но заметив, как я сморщился от боли, отдёрнул руку. Самое же удивительное для меня было даже не то, что они переживают за незнакомого им человека, а то, что я их точно знал, даже имена в памяти всплыли, но какие-то нерусские. Говорить было тяжело, вот я и молчал, в горле пересохло. Благо, что вскоре в помещении появился ещё один человек. К этому времени вокруг меня собралось много народу: двое взрослых, две девчонки, а ещё кто-то топтался за дверью.
— Господа, я попрошу всех покинуть помещение, — сказал последний вошедший, старичок неопределённого возраста.
Кстати, он разительно отличался от других своим внешним видом. На нём были выцветшие штаны, рубаха, которая, по всей видимости, когда-то была белой, а теперь стала сероватой, и сапоги, не знаю, из какого материала. В общем, выглядел он беднее остальных, тем не менее, после его просьбы все сразу вышли.
— Как Ваше самочувствие, господин барон? — Обратился он ко мне. — Что тревожит?
— Да всё тревожит, — сипло сообщил я ему, а после раскашлялся.
— Сейчас, сейчас, — засуетился старичок, после чего достал из своей сумки какую-то жидкость и потребовал, чтобы я её выпил.
Живительная влага была вкусной, что и неудивительно, пить очень хотелось. Она отдавала травами, видимо это какая-то настойка, мама любила заваривать чай из трав, вот и нас ими часто поила. Едва я вспомнил про маму, как моя голова снова начала болеть, как будто разрывалась между воспоминаниями. Я знал двух своих мам, что меня, мягко говоря, смущало. Вот эта женщина, которая только что тут была, моя мама, и та, которая осталась неизвестно где, тоже мама. Как мне казалось, они обе меня родили, чего просто не может быть. С отцами такая же история. Может быть, я сплю, но ведь во сне не может быть так больно, ни разу такого не было. Скорее всего, я просто сошёл с ума и у меня сейчас бред.
Доктору, который меня осматривал, было глубоко наплевать на все мои переживания. Стараясь наносить мне как можно меньше вреда, он аккуратно прощупывал мои руки, ноги, живот. Я лежал в постели голым. Похоже, моё состояние здоровья ему нравилось, он довольно кивал головой, а вот я в очередной раз впал в ступор.
Доводилось мне в детстве заниматься спортом, не скажу, что стал очень здоровым шкафом два на два метра, но являлся не слабым человеком. К тому же у нас имелась дача, на которой постоянно приходилось трудиться, что тоже добавляло здоровья. Только сейчас мне удалось себя рассмотреть. Ноги и руки тонкие как ниточки, от прежнего здоровья вообще ничего не осталось. Это можно было списать на мой недуг, но тут имелось ещё кое-что. Дело в том, что когда я был маленький, случайно порезался стеклом и очень сильно распорол руку, меня даже в больницу возили зашивать. В общем, шрам остался серьёзный. Да, в детстве всё быстро заживает, многие шрамы рассасываются, но не этот, его можно было легко заметить.