Устав приписывал искать до обнаружения результата. Следы, труп, или живой человек — что-то должно было появиться. Не появлялось. Это порядком нервировало командира спасателей, а тут ещё Лена сделала неожиданное признание: оказывается, Андрей не просто стихийник, а маг широкого профиля, то есть, при должной сноровке, вполне мог выбраться из ловушки наверх. К тому времени лабиринт был обыскан и картографирован полностью, до самой комнаты с лежащим на полу стволом турели, а прочёсывание шло вторым слоем, как будто среди этих камней можно что-то пропустить, не заметить, не так понять…
Надвигался вечер, и поиски сократились. Чтобы не прекращать их совсем, людей следовало разделить на смены, поэтому большая часть отправилась отдыхать сейчас, и вернутся к обследованию комплекса ночью. Но результатов не было ни к двенадцатому, ни к шестнадцатому часу. К утру, когда начальство успело проспаться, успокоиться и вникнуть в ситуацию, было обследовано вообще всё, включая завалы, оставшиеся после взрыва. Не похоже, чтобы кто-то мог проникать сквозь них.
Правда, оставалась ещё одна область, так и не обследованная с самого начала. Вялотекущие раскопки шли уже несколько суток, и сосредоточиться решили именно на них.
Вытащили уже довольно много грунта, но работы были ещё очень далеки от завершения. Изначальный план предполагал постройку тропинки для «тентов», чтобы можно было возить грузы, доставлять «торпеды» и людей, словом, всё то, что было у главного входа, только масштабом помельче. Теперь сосредоточились на том, чтобы найти своды тоннеля и раскопать их, а дальше думать о том, как проникнуть внутрь. Дамиан взялся за дело с несвойственным энтузиазмом, лез в каждую мелочь, разве что левой пяткой себя в грудь не колотил, показывая, как он хочет найти своего лучшего друга Андрея.
Самое неприятное, что кто-то ему даже верил.
Суточный цикл этого мира не совпадал с Урбосом, но работы всё равно велись непрерывно. Раньше их никто не охранял, а теперь Дамиан выставил оцепление вокруг раскопок, на случай если из выжженного на несколько километров вокруг леса полезет хищная живность.
К вечеру Лена окончательно убедилась, что пора брать ситуацию в свои руки. На сей раз вечер для людей совпал с тёмным временем суток, поэтому никто не видел, как вампир и оборотень творят свои тёмные дела.
Глава 24:… превосходство силы над удачей…
Глядя на свой трофей, он испытывал лишь одно чувство: восхищение.
Он не помнил своего имени, не помнил откуда пришёл… Так много воспоминаний было потеряно, но одно — самое главное — он сохранил. Он помнил, что является человеком, что у него должно быть две руки. Две ноги, и два глаза. Два больших, красивых, выразительных глаза!
Но на его лице были сотни маленьких. Слияние с машиной не прошло бесследно, и кроме воспоминаний, он потерял и правильный облик. Комплекс всегда был отзывчив, всегда готов был помочь, вот только построен он был совсем не людьми. О погибшей цивилизации он знал не так много, кроме, разве что, предназначения этой станции.
На самом деле, ему было плевать. Он ненавидел это место всеми сердцами, которое оно для него сделало. Ненавидел его создателей, да и вообще — насекомых. То, что они умели делать не шло ни в какое сравнение с творениями человеческого гения! Хотя, некоторые полезные механизмы у этой станции были, и он не собирался отказываться от них только потому, что они сделаны недостойными существами.
Репликаторы, которыми он печатал своё тело, своих солдат, наконец-то могли быть применены к чему-то полезному. Они создали уникальную среду, в которой можно было превратить обычную глину в материал, который усилит его новое тело многократно. Его слегка беспокоило, что создатель такого совершенного артефакта не додумался до того, что ему было абсолютно очевидно, но он не был ни привередливым, ни ленивым: раз никто не сделал это улучшение до него, он сделает его сам.
Кривые пальцы из четырёх сегментов, покрытые хитином, зачерпнули из резервуара немного наночастиц. Лазеры уже наметили контуры будущих пазов в трофейном артефакте, и оставалось лишь доставить к ним инструмент. Жук с чертами гуманоида сделал это, и несколько часов наблюдал за тем, как глина тает под натиском нанороботов. Он проделал пазы от чёрного кристалла до ключицы, оттуда — до плечевого сустава, и продолжил их вниз по руке, до самой ладони.
Теперь можно было вставлять новые кристаллы и склеивать их драгоценными высокомагическими частицами. Теперь в его будущей ладони появилось жало, которым можно вытягивать энергию из чего угодно, без потерь, без ограничений, в любых объёмах.
Но это было не так интересно, как лицо. Да, нормальное, человеческое лицо! Наконец-то… И ведь артефакт был настолько совершенным, настолько хорошим, что умел сам изменять лицо по желанию владельца. Это вызывало у жука какие-то совершенно особенные, забытые эмоции. В отличии от обыденной магии, такая возможность казалась ему… волшебной. В каком-то детском, иррациональном, постыдном смысле.
Он не экономил на лице. После боёв за комплекс у него осталось совсем мало наночастиц, несмотря на то, сколь бережно он их расходовал. Взрыв несколько подпортил его планы, но в конечном итоге сыграл ему на руку, ведь он получил то, что хотел.
Голова артефакта была полностью заменена наночастицами, и приняла их, как будто всегда предназначалась для них. Но в этом же моменте у жука возникла неожиданная проблема: а какое лицо выбрать? Своё он забыл, а нападающие на комплекс люди казались ему уродливыми. Недавно проснувшееся чувство эстетики вдруг встало на его пути к нормальной, человеческой жизни! И он перешагнул через него, восстановив то, что носил артефакт прежде.
Последний этап работы с артефактом был самым непредсказуемым. Его предстояло включить, и жук понимал, что шансов выстоять против этой машины для убийств, только что усовершенствованной его же руками, у него нет. Он подготовился, разумеется. Сделал яд из высокомагических частиц, который внедрил в Идеала — так насекомые называли дурацкую статую, отражающую все их желания.
Кажется, эти желания и погубили их цивилизацию. Ради силы, скорости и выносливости они готовы были отказаться от собственного разума, в пользу служения разуму более сильному и магически одарённому. А после выяснилось, что этому новому разуму не сильно интересно поддерживать все эти дома, заводы и даже станции преобразования. Вот только запас прочности у станций был колоссальным, а инструкции на случай нештатных ситуаций охватывали слишком много сценариев.
Поэтому, когда в сотнях километров от комплекса открылся портал, они сделали всё, чтобы возобновить работу станции, и в первую очередь озаботились тем, чтобы получить инструмент для корректировки самих себя. То есть, обзавелись новым, чужим, но самостоятельным разумом. Далеко не с первой попытки, но всё же. Когда жук пришёл в себя, он увидел несколько десятков трупов разной степени насекомости. Среди них, он был самым человекоподобным. И он даже искренне хотел заставить станцию снова работать, пока не понял, что преобразовывать в этом мире уже некого.
Кроме, может быть, его самого. И он решительно надавил на кнопку, снижающую воздействие магического яда на артефакт.
***
«Критический сбой! Срыв синхронизации!»
Эти слова проводили меня в темноту. Срыв синхронизации — это самое худшее, что вообще может случиться. Единственная причина, по которой я остаюсь «живым» — это синхронизация механического тела с сознанием. Срыв синхронизации, получается, равен смерти.
Когда многоножка проглотила меня, некоторое время ничего не происходило. Я брыкался, использовал магию, и, кажется, даже повредил ящик, в который она меня поместила, но очень скоро я получил сообщение о синхронизации и о том, чем грозит её срыв. Правда, синхронизация это, если можно так выразиться, процесс. Полный срыв действительно смерть, но отключение сознания происходит от малейшего нарушения, чтобы затруднить дальнейшую рассинхронизацию и облегчить последствия.